Редактировать или удалить (СИ)

Кого я обманывал? С самого начала я знал, что не смогу, но у меня хватило глупости убедить себя в обратном, и вот к чему это привело. Я до обморока напугал своего маленького брата, и теперь он вряд ли будет спокойно спать по ночам, терзаемый повторяющимся раз за разом кошмаром. Последствия полученной психологической травмы будут тянуться за ним шлейфом их прошлого, напоминая о себе самым неожиданным образом и всегда не вовремя. Я продолжу жить в перманентном страхе за свою жизнь, а мама умрёт, оставив нас с Биллом совсем одних, наедине друг с другом. А ведь казалось, что хуже быть уже не может.

Все внутренности свело от спазмов. Я смеялся так, как никогда в жизни, я рыдал как ребёнок только что выбравшийся из утробы матери, заходясь в истеричном крике боли, задыхаясь от нестерпимого чувства покинутости.

Билл лежал под лучами полуденного солнца, настойчиво пробивавшихся сквозь пушистую листву деревьев, и в его позе было столько естественности, как будто он просто спал, забывшись ангельским сном, так невинно и доверчиво выглядело его лицо. Всего лишь дитя, зависимое, робкое, будто оленёнок Бемби, едва научившийся стоять на еще дрожащих ногах. Дурные мысли ещё не населили его голову, кровь не пропиталась ядом, а мы были только братьями, самыми родными и близкими на свете. Я тяжело опустился рядом с ним на колени, ощущая настойчиво давление на плечи. Я не хотел, меня заставили. Чьё-то незримое присутствие впрыснуло в меня жизнь подобно кубику адреналина, сердце снова зашлось в бешеном ритме, напомнив, что нужно продолжать биться.

Обняв брата за острые плечи, я притянул его ближе и прижал лохматую голову к своей груди. Его мягкие волосы струились между моих пальцев.

- Прости меня, Билл, я напугал тебя. Надеюсь, что когда-нибудь ты забудешь об этом, ты же такой сильный, такой смелый, нет ничего, с чем бы ты не справился. В отличие от меня. Ещё один провал. Ты был прав, я никогда не довожу дело до конца. А ты мог бы стать великим, знаешь? Кем-то, кого ставят в пример. Ты мог нести добро в этот мир, только представь…

Подхватив брата под колени, я начал раскачиваться, «убаюкивая» его. Слёзы душили изнутри.

- Если бы только я мог сделать для тебя хоть что-то, что угодно… Я бы увёз тебя отсюда, на самый край вселенной, где никто никогда не ищет. Я…

В мире много таких как мы, у каждого своя территория, покидать которую строго запрещено. Это табу. Никаких исключений. Сделай лицо попроще, на смех пробирает, а у меня башка раскалывается. Ты, конечно, думал, что мы кучка неорганизованных идиотов? Сколько раз я тебе говорил, думать не по твоей части, предоставь это дело мне. … Так что, братишка, выкинь из головы мечты о туманном Альбионе, я не выездной.

Я подскочил, чуть не уронив Билла, и достал мобильник. Двадцать минут в запасе.

- Ты слышишь меня Билл? Мы выберемся, оба, я обещаю тебе. Она выслушает, она поймёт. Должна, обязана. Мне нужно только…Сейчас, подожди немного, ладно? Всё хорошо.

Пистолет снова оказался заткнутым за пояс, свитер пришлось одеть обратно. С шеи Билла я отвязал серо-зелёный платок, купленный им на весенней распродаже на собственные деньги. Он обожал его.

- Вот здесь тебе будет удобно, - я аккуратно устроил брата в тени, стараясь не задеть раны, зачем-то поправил одежду и отряхнул волосы от мелкого мусора. На мгновение мне показалось, что его губы тронула улыбка, видение или явь, он будто дал мне разрешение, убедив, что на этот раз я всё делаю правильно. Надвинув капюшон и повязав платок, скрывший нижнюю часть лица, я двинулся вперёд, обратно к дому.

На пороге меня скрутило окончательно. Я стоял там уже целую вечность, упершись лбом и ладонями о входную дверь и чувствуя себя донельзя паршиво. Цифры на экране телефона расплывались и «плясали». Десять минут.

Я постучал.

Лёгкая мамина поступь отражалась в моей голове раздражающим грохотом. Натянув платок повыше на нос, я заслонил глазок - детская привычка, а теперь необходимость.

- Том, сколько можно повторять, что…

Она коротко вскрикнула, когда я затолкал её обратно, попутно захлопнув дверь ногой.

- Ни звука, а то мозги вышибу!

В жесте, очень похожим на тот, которым раньше пугал меня Билл, я наставил на неё пистолет. Властность и сила собственного голоса напугала меня до чёртиков.

- К стене, живо!

Мама безропотно выполняла все мои указания. Я старался не смотреть ей в глаза.

- Вот так. Шевельнёшься – пристрелю. А теперь слушай меня внимательно, реветь потом будешь.

Вдруг она прижала ладонь ко рту и начала захлёбываться слезами, тихо, словно каждый вдох приносил ужасную боль.

Платок Билла.

- С ним всё в порядке. Он жив. Ты меня слышишь? Да заткнись уже!

Тишину взорвал выстрел. Теперь в нашем старом-новом диване зияла дырка. Мама перестала плакать и замерла, глядя на меня прозрачными глазами.

- Умоляю…

- Да чтоб тебя! – рявкнул я. - Ты меня слушаешь?!

Осторожный кивок.