Редактировать или удалить (СИ)

- Два варианта: либо ликвидировали, либо взяли под свою опеку, что вряд ли, никому неохота подставляться, нянчась с подростком. О том, чтобы отпустить, не может быть и речи - в первые же дни я узнал столько, что в случае огласки с головой хватило бы засадить их всех на несколько пожизненных.

Надежды умерла в зародыше. Но несмотря на это, я без колебаний признался себе, что такой ответ принёс мне облегчение. Убить отца – значить стать таким же, как он. Даже если бы его смерть была единственным шансом избежать трагедии, у меня не хватило бы сил с ним справиться и довести дело до конца. Со стопроцентной вероятностью я пострадал бы сам. Попасть в прошлое легко, но вернуться обратно – целое искусство. Два «прыжка». Целых два. Всего два. Много это или мало, я пока понять не мог.

От напряжения разболелась голова. Дошел до кухни, плеснул в стакан воды и выпил залпом, сполоснув затем лицо. Билл молчаливо следил за мной из комнаты. Немного придя в себя, я вернулся к настороженно наблюдавшему брату.

- Отец знал про нас?

- Шутишь? Да он бы живьём меня в асфальт закатал. Он видел, как я мучаюсь без тебя, но списывал это на «особую близнецовую связь». Прикинь, верил во всю эту лабуду. Но конечно ему и в голову не могло прийти, насколько эта связь у нас особая, - его губы растянулись в хитрой улыбке. - Но всё тайное рано или поздно становится явным, - приспустив штаны, Билл оголил часть бедра. Тонкий, но заметный шрам в десять сантиметров бледной полоской спускался по боку к ягодице. Конечно, я и раньше видел его, но на все мои предположения и вопросы о его происхождении брат отвечал упорным молчанием. Я никогда не придавал этому значения, ведь таких меток у него по всему телу целая дюжина. - Он был крайне расстроен такой новостью. Как видишь, толерантность не его благодетель. Даже не знаю, чем всё закончилось, если бы в нашу драку не вмешались.

- Зачем же ты признался ему?

- Не я, а мой славный псевдо-друг, которого я по неопытности и дурости подпустил ближе, чем следовало. Доверился, как последний идиот, рассказав о своей тайной хронической страсти к собственному близнецу. Эта крыса решила возвыситься в глазах моего авторитетного отца, наивно решив, что опорочив его родного сына, выдав все его низменные желания и испоганив репутацию, получит расположение и привилегии, раз уж он такой молодец, что ставит работу доносчиком выше сомнительной, фиктивной, но всё-таки дружбы. Но недолго он ликовал.

- Ты отомстил? И тебя за это не наказали? – завороженный рассказом и материальным подтверждением его финала, я запоздало обнаружил, что касаюсь белёсой выпуклой линии, так нелепо и безобразно смотревшейся на смуглой коже. Брат, к моему стыду, следил отнюдь не за моими пальцами, а за лицом. И бог знает, что он смог на нём прочесть в тот момент. Я убрал руку и засунул её в карман. От греха подальше.

- Хуже пришлось, если бы оставил всё как есть, отпустив предателя без показательного урока. Больше он трепаться не сможет, потому что нечем.

- А отец, вы до сих пор общаетесь?

- Куда деваться. Примерно через месяц, когда первый шок и гнев улеглись, он припёр меня к стенке и потребовал объяснений. Больше всего он интересовался причинами. Его извращённая натура и хромая душа беспомощно скулила и корчилась в муках, уязвлённая таким поворотом событий. Я расширил горизонты, избавился от колючей проволоки, доказав, что у греха нет предела, и, кажется, он до сих пор мне этого не простил. Сын обскакал отца, взлетев по шкале аморальности на несколько делений, оставив его далеко позади.

- Звучит так, будто ты этим гордишься.

- Едва ли. Но для меня выгоднее, чтобы все думали именно так. Если бы выяснилось, что я заставил тебя, со мной бы и разговаривать не стали, а так… как я уже говорил, до нашей личной жизни им нет никакого дела.

- Причины. Что ты ему ответил?

Брат передёрнул плечами.