Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги

Как следует из комментария к Основам, понятие «осуществление гражданских прав в противоречии с назначением этих прав» (в современном понятии – «злоупотребление правом») включало в свое содержание не только традиционную шикану, но и целый ряд иных действий, которые в современных условиях вряд ли можно квалифицировать как злоупотребление правом. Отсюда и широкие возможности по применению мер воздействия ко всякому лицу, допустившему «осуществление права в противоречии с назначением этого права в социалистическом обществе в период строительства коммунизма».

В качестве иллюстрации к сказанному можно привести следующий отрывок из комментария к ст. 5 Основ: «Всякое субъективное право имеет, однако, известное назначение, определяемое тем, что каждое из этих прав служит средством удовлетворения личных интересов граждан или интересов отдельной организации в сочетании с интересами общества в целом… Разумеется, извращается назначение права в любом случае его осуществления лишь с целью причинения вреда другому лицу. В случаях осуществления гражданского права противно его назначению суд или арбитраж может либо пресечь совершение соответствующих действий, либо прекратить самое право… Так, в случае систематической сдачи в поднаем жилого помещения оно может быть изъято у нанимателя по суду. В случае осуществления (не в соответствии с его назначением) права покупателя на отказ от досрочной поставки ему продукции арбитраж может обязать покупателя принять эту продукцию»[61].

Видимо, излишне говорить о том, что такой подход, характерный для советского периода развития гражданского права, вряд ли может быть использован для толкования современных законоположений о злоупотреблении правом. Если же обратить внимание на дореволюционную цивилистическую доктрину, то, по свидетельству, например, И.А. Покровского, понятие злоупотребления правом сводилось к традиционной шикане. «Согласно общему принципу, – писал И.А. Покровский, – тот, кто имеет какое-либо право, может его осуществлять, невзирая на то, что в результате такого осуществления может возникнуть вред для другого… Однако на этой почве возможны случаи, когда лицо, имеющее право, воспользуется им не для удовлетворения каких-либо своих интересов, а с исключительной целью причинить другому вред… Подобное осуществление права с целью причинить вред другому носит название злоупотребления правом или шиканы»[62].

В то же время И.А. Покровский отмечал: «выйдя из одной и той же отправной мысли, запрещение шиканы вылилось в два совершенно различных типа»[63].

Образцом законодательной формулировки запрета злоупотребления правом И.А. Покровский считал норму, содержащуюся в § 226 Германского гражданского уложения: «Не допускается осуществление права только с целью причинения вреда другому лицу»[64], – и весьма критично относился к законодательствам, которые включали в понятие шиканы осуществление прав, противное началам «доброй совести».

Например, он указывал: «Предоставляя судам возможность определять наличность злоупотребления правом по соображениям справедливости, предоставляя им возможность взвешивания коллидирующих интересов по степени их важности, Швейцарское Уложение этим самым выводит всю область осуществления прав из-под действия юридических норм, отдавая ее под контроль некоторых внезаконных критериев»[65].

Принимая во внимание изложенное, новая редакция ст. 10 ГК РФ, согласно которой понятием «злоупотребление правом» охватывается не только шикана, но и действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав, требует к себе весьма осторожного отношения. Прежде всего необходимо исключить возможность расширительного толкования соответствующих законоположений. Поэтому ранее сформированная судебная практика, «наработанная» в условиях действия запрета шиканы, а также «иных форм злоупотребления правом» (за исключением практики применения правил о шикане), не может служить ориентиром в применении новых законоположений, содержащихся в ст. 10 ГК РФ.

В связи с этим на основе анализа многочисленных судебных дел и применительно к конкретным субъективным гражданским правам должны быть тщательно разработаны критерии и признаки тех сделок и иных действий по осуществлению гражданских прав, которые могут быть квалифицированы в качестве действий в обход закона с противоправной целью либо заведомо недобросовестного осуществления гражданских прав.

Сказанное в равной мере относится и к практике применения законоположений о правовых последствиях злоупотребления правом. В особенности это касается возможности применения так называемых мер, предусмотренных законом (п. 2 ст. 10 ГК РФ), а также возмещения убытков (п. 4 ст. 10).