Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе, XVI-XVII вв.

Послание и Евангелия не менялись до 1662 года. Даты на полях Библии не проставлялись вплоть до 1701 года. Они основывались на подсчетах архиепископа Ушера, напечатанных в его «Заметках к Ветхому и Новому Заветам 1650–1654 годов», согласно которым создание мира относилось к 4004 году до н. э.

Греческое (православное) ученое сообщество долгое время не выступало. Через шестнадцать лет после появления версии Якова I Кирилл Лукарис, константинопольский патриарх, передал английскому королю огромную рукописную Библию начала V века, сегодня известную как Александрийский кодекс (хранится в Британском музее). Эта греческая рукопись была лучше тех, что использовали переводчики короля Якова I. Однако задачу научного обновления английской версии Библии отложили до лучших времен.

Лаудианцы

Английская антипуританская религиозная школа была названа по имени самого известного своего епископа, Уильяма Лауда, епископа церкви Святого Давида в 1621 году, Бата и Уэльса в 1626-м, Лондона в 1628-м, архиепископа Кентерберийского в 1633-м, казненного в 1645 году. Ее критиковали даже арминийцы, которых оскорбили элементы кальвинизма, в первую очередь учение о предопределении.

Сторонников епископальной системы церковного управления в Англии не меньше задело его учение о священстве.

Различие оказалось значительным, однако непримиримые современники вовсе не ошибались, называя сторонников Лауда арминийцами. Некоторые из них отрекались от всей доктрины предопределения в ее августинской форме, многие отказывались от ее крайних проявлений, встречавшихся среди кальвинистов третьего поколения.

Однако значимое различие между пуританами и сторонниками епископальной системы скорее проходило в области благочестия, чем вероучения, хотя через учение проводилась праведность, и именно религиозность определяла язык, на котором проводилась служба.

Епископальное учение началось с защиты молитвенника направленной против него пуританской критики. Была укреплена связь высшего духовенства с обрядностью, поскольку связь культа с истинными обрядами, определявшая многое, никогда не утрачивалась.

Рассмотрим обороты в поэме «Британская церковь», написанной Джорджем Гербертом:

Вырисовывается ее прекрасный образ,
Не слишком убогий, не слишком веселый,
Показывающий, кто лучше.
Не следует сравнивать нелепости,
Все они приведены здесь
Чего же еще…

Затем поэт противопоставляет ту, кто, накрасившись, садится на высокое место, с той, что застенчиво сидит внизу, невзрачно одетая и с распущенными волосами:

Они, дорогая матушка, потеряли
Разум, Его милость, Его славу,
Во веки веков
Благословен Господь, ниспосылающий нам
Свою любовь и милость
И никто, кроме Него.

Выражение «И никто, кроме Него», явно приветствует Реформацию. Очевидно, что поэт не сильно заботится об истине как признаке подобного покровительства. Главное, «прекрасный образ», внешнее благолепие, форма и литургия, искренняя, а не показная вера и почтение к святыням.

Важно, что самыми значительными с точки зрения последующих поколений трудами английских арминийцев являются не богословские книги, а два сборника молитв. Среди них — «Личные молитвы» (Preces Privatae) Ланселота Эндрюса, в основном состоящие из фрагментов Псалтири и древних греческих (православных) литургий. Их издали посмертно в 1648 году.

Во-вторых, отметим «Собрание личных молитв в деятельности древней церкви», опубликованное Иоанном (Джоном) Козином в 1627 году[20]. Последнее не было оформлено в соответствии с кальвинистской традицией и не отличалось благочестивым языком. Впервые его напечатали ради протестантских дам, находившихся при дворе королевы, супруги Карла I Генриетты-Марии.

Ее католические дамы использовали для придворных надобностей свои католические же требники и были заинтересованы в том, чтобы «их карманные книги были как можно ближе к древним формам, использовавшимся до папства».

Сравнение с пуританскими благочестивыми книгами показывает, что они различаются не вероучением, а атмосферой благочестия. Эксцентричного пуританина Принна раздражало, что Козин взял самые консервативные части молитвенника и выделил их. Его поразили слова «религиозное рвение», не понравились слова «древняя церковь», заявление, что картины и образы законны, открытая возможность частной исповеди.

Козин претендовал на авторитет, особенно в начале правления королевы Елизаветы. Принн утверждал, что в те годы еще не были вычищены пережитки папства, как впоследствии, и что Козин ошибается, пытаясь «прикрепить их к старинной традиции и Евангелию».