Реформация. Противостояние католиков и протестантов в Западной Европе, XVI-XVII вв.

В 1652 году Фокс прервал службу в Алверстонской церкви, его слова поразили даму из конгрегации, по имени Маргарет Фелл, из Суортмор-Холл. Она предоставила ему убежище и успокоила мужа, известного адвоката, вернувшегося домой. Нет никакого сомнения, что именно супруги Фелл помогли Фоксу осознать человечество и мир.

После смерти Фелла в 1669 году Фокс женился на овдовевшей Маргарет. Выяснилось, что Фокс обладает организаторскими способностями. Он быстро выявил невыгодное положение квакеров, возникшее благодаря отказу от крещения и женитьбы духовенства, учредил систему регистрации рождений, браков и смертей. Записи оказались бесценными, ибо национальную систему регистрации в Англии создали только в 1836 году. К 1670 году его «Друзья истины» обрели стабильность, не растеряв доктрину «внутреннего света» и неоценимый квиетизм[21], ставший основой их существования.

Епископалианцы

С августа 1645 года молитвенник запретили, не разрешая использовать даже во время семейных молитв под страхом годичного тюремного заключения. Однако предписание, устанавливавшее директиву, не получило королевского одобрения и в глазах роялистов не могло отменить акт парламента, учреждавший молитвенник. Верность литургии стала частью преданности короне.

Предписание не вводилось принудительно. Привезя обезглавленное тело короля Карла I для захоронения в церковь Святого Георгия в Виндзоре, плакальщики спросили у епископа Джаксона, сможет ли тот прочитать погребальную службу по молитвеннику, но управляющий замком заявил, что предписание остается единственно разрешенной формой. Однако в частных часовнях и в гостиных новое духовенство и священники продолжали использовать новую литургию. Дочь Оливера Кромвеля Мария вышла замуж в соответствии с этим обрядом.

Некоторые из ушедших в отставку епископов продолжали мирно посвящать в духовный сан в своих убежищах. Приходские священники обходили закон, произнося книгу по памяти, вставляя незначительные переделки или обрамляя собственные литургии материалами из книги.

Жесткие англиканцы верили, что все эти манипуляции с текстом литургии так же незаконны, как и использование «Указаний», но не пытались устроить подпольную церковь. Выйдя в отставку и поселившись в родных местах, Джаксон занялся охотой на лис, Рена заключили в Тауэр. Браунинг за семнадцать лет ни разу не посетил свою эпархию в Эссексе.

Даппа заявлял: «Я оберегаю себя и, подобно черепахе, не стану выходить из своей скорлупы». Епископы помнили дни войны и казнь Лауда, предпочитая храбрости пассивное неприятие. Известны и другие истории, о том, как пожилой епископ Мортон ответил путешественнику, спросившему его имя: «Я — старик, епископ Дарема, отвергающий все ваши постановления». Выжившие епископы редко проявляли сдержанность или находили возможным действовать подобным образом.

В комитет парламента выбрали порядка 3000 священников. В начале XVIII века доктор Джон Уолкер составил мартиролог, озаглавленный «Страдания духовенства», где, проявляя огромное трудолюбие и приводя большой материал, определяет число лишенных собственности (выселенных) священников примерно в 10 000 человек, так что оказывается, будто из всех ответвлений англиканской церкви только епископалианцы проявили достаточную стойкость во время преследований. Подсчет основывается на утверждении, что епископалианцы преобладали как в 1645 году, так и после 1662 года, что не является верным. Почти две трети приходов в англиканской церкви не были затронуты епископальными переменами.

Однако в отставках на лондонских улицах и в английской сельской местности, в ссылках в Париж и в Гаагу жесткая епископальная школа отожествлялась с королевским делом. Юный король Карл порождал уныние и колебания, вступая в переговоры с шотландскими пресвитерианцами, и даже в одном случае подписал Ковенант.

Однако после 1653 года колеблющихся больше не осталось. Дела короля стали делами англиканской церкви, дела англиканской церкви входили в число деяний короля. Под «англиканской церковью» подразумевали молитвенник и политику епископов, священников и дьяконов.

Высокомерные эсквайры, которые в 1641 году ненавидели епископов как пуритане, теперь с надеждой смотрели на их возрождение вместе с возвращением короля. Подавление оказалось слишком терпимым, чтобы уничтожить школу Лауда, но достаточно надоедливым, чтобы обновить понятие «пуританин», придав ему более одиозный смысл.

«Я, — писал мягкотелый Санкрофт, — смотрю на эти проклятые пуританские фракции как на руины самой славной церкви на земле!»

Пресвитерианцы могли возмущаться казнью короля, могли хотеть Карла II. Им могли не нравиться индепенденты и правительство Кромвеля, но они открыли шлюзы революции и в глазах жестких роялистов оказались брошенными вместе с Кромвелем в адский котел, то есть обречены на вечные муки.