Регионы Российской империи: идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

Поселения маньчжуров и китайцев существовали в бассейне Уссури еще до появления Российской империи на этой территории. Место, где сейчас расположен Владивосток, в период династии Цин было известно под названием Хайшенвей. В первые годы после установления здесь российской власти китайцы были рассредоточены по всему городу, но скоро начали концентрироваться в отдельных районах[660]. Первый китайский рынок Владивостока – Манзовский рынок (русские называли «манзами» как ханьцев, так и маньчжуров Цинской империи) – существовал уже в конце 1860‐х. Он был расположен в заливе Золотой Рог, куда было удобно приставать китайским лодкам и баржам. Через несколько лет после открытия рынка его окрестности тесно заселили китайцы. Вскоре городские власти уже были обеспокоены тем, что дома в округе и рыночные прилавки содержатся в нечистоте и могут стать источником эпидемий[661]. В начале XX века рынок был закрыт, но к тому времени на берегу Амурского залива уже появилось новое место торговли – Семеновский рынок. На рубеже веков китайцы стали заселять район на востоке города, который из‐за плотного расселения скоро превратился в неофициальный владивостокский Чайна-таун[662].

После перемещения городского рынка от Золотого Рога к Амурскому заливу большая часть китайцев жила на Миллионке. К востоку от нового рынка в конце века началось строительство жилых домов, и территория, заселенная китайцами, в итоге оказалась ограничена с запада берегом Амурского залива, с юга – Американской (Светланской) улицей, с востока – Алеутской улицей, а с севера – городскими бойнями.

Таблица 1. Население Владивостока[663]

Постоянно менявшееся число жителей, немалое число сезонных мигрантов и тех, кто избегал учета, – все эти факторы позволяют нам говорить лишь о приблизительных цифрах[664]. Тем не менее мы можем увидеть, что с конца 1890‐х по начало 1920‐х годов от трети до половины жителей Владивостока принадлежали к азиатским диаспорам, а самой большой группой всегда были китайцы. Колебания численности этой этнической группы во Владивостоке зависели от разных причин. В 1880‐е годы – после того как российские власти ввели для китайцев визы – число последних уменьшилось. Когда на рубеже веков была открыта Транссибирская магистраль и город стал развиваться быстрее, число китайцев среди его жителей, напротив, резко возросло. В 1911 году рост диаспоры снова замедлился: генерал-губернатором Приморской области был назначен Николай Гондатти, который предпринял активные действия для реализации императорского указа, запрещавшего брать на работу китайцев и корейцев.

Как в Сингапуре и в Сан-Франциско, китайская диаспора во Владивостоке была самой большой из азиатских, и при этом ей была свойственна высокая степень гендерного дисбаланса. Сколько бы китайцев ни проживало во Владивостоке в этот период, мужчин среди них было во много (до 40) раз больше, чем женщин. Эта проблема, хотя и в меньшей степени, затронула корейскую и японскую диаспоры. Наконец, гендерный дисбаланс существовал и среди русских – за счет присутствия в городе сухопутных войск и Тихоокеанского флота.

Во всех трех городах китайские кварталы располагались в центре города, в самых густонаселенных районах: очевидна тенденция к расселению по расовому признаку. В Сингапуре этому способствовал изначальный план поселения, в Сан-Франциско – более позднее создание этнических гетто. Во Владивостоке это произошло вопреки предоставленной свободе проживания. Этническую гомогенизацию городских территорий и их сегрегацию усиливало стремление мигрантов селиться там, где уже существовали институционализированные структуры их поддержки или экономические ниши, которые они могли занять. Сыграв важную роль в истории и культуре китайских иммигрантов, Чайна-тауны во всех трех городах устойчиво воспринимались как источник «желтой опасности» – иммигранты из империи Цин считались не поддающимися ассимиляции и вследствие этого опасными. Негативное отношение «белых» горожан к китайцам было вызвано еще и тем, что гендерный дисбаланс в диаспорах заставлял думать, что китайцы считают себя всего лишь временными жителями города.

ПЛОТНОСТЬ ЗАСЕЛЕНИЯ