Регионы Российской империи: идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

Таким образом, гановская реформа задумывалась в полном соответствии с духом и принципами административных проектов М. М. Сперанского, который сам активно участвовал в разработке административной реформы Закавказья в начале 1830‐х. Еще больше сходства проект П. В. Гана имел с предложениями Паскевича – Кутайсова – Мечникова. Как и его предшественники, П. В. Ган предложил разделить Закавказье[340] на две большие губернии – Грузино-Имеретинскую и Каспийскую. Единственным значительным отличием от проекта И. Ф. Паскевича была ликвидация самостоятельного административного статуса Армянской области и ее включение в Грузино-Имеретинскую губернию[341]. Сохранил П. В. Ган и идею И. Ф. Паскевича о Верховном закавказском правительстве: в новом проекте высший коллегиальный орган власти южной окраины империи именовался Главным управлением. В его состав должны были войти главноуправляющий, закавказский военный губернатор и представители министерств: внутренних дел, финансов, государственных имуществ, юстиции и иностранных дел. «Главное управление представляет собой соединенную власть всех министерств», – отмечалось в проекте Положения об управлении Закавказской Россией[342]. Здесь очевидно влияние административных проектов М. М. Сперанского, в которых совет при губернаторах и генерал-губернаторах играл ровно ту же роль, а именно обеспечивал «сквозную» министерскую вертикаль. Проект реформы предусматривал сохранение практики непрямого управления на некоторых территориях: например, в Мингрелии, Абхазии и Сванетии властные прерогативы передавались местным княжеским династиям[343]. Так, Мингрелия в статусе Мингрельского княжества формально входила в состав Редут-Кальского окружного начальства Грузино-Имеретинской губернии. Территория княжества разделялась на три участка под управлением участковых заседателей. Владетельный князь Н. Дадиани не только выступал официальным главой мингрельской администрации, но и председательствовал в ключевом комитете о повинностях. Дадиани имел право обращения «о всех надобностях» к высшей кавказской администрации через редут-кальского окружного начальника.

Абхазское княжество также входило в состав Редут-Кальского округа. В административном отношении княжество поручалось «ближайшему управлению» владетельного абхазского князя М. Г. Шервашидзе. Князь должен был действовать под неотлучной опекой «няньки» – штаб-офицера, которому планировалась в помощь специальная инструкция. Абхазия непосредственно примыкала к территориям непокорных адыгов Северо-Западного Кавказа, поэтому отдельные параграфы гановского проекта оговаривали ответственность князя М. Г. Шервашидзе за «недопущение сношений с неприятельскими народами и точное исполнение всех законных требований местного начальства»[344].

Сванетия в статусе Сванетского княжества входила в состав все того же Редут-Кальского окружного начальства Грузино-Имеретинской губернии. Управление княжеством вверялось двум князьям Дадешкелиани, при каждом из которых должен был постоянно находиться российский штаб-офицер. «Правители Сванетии под строгой ответственностью обязываются соблюдать спокойствие во всех владениях, отвращать всякие волнения и мятежи, сохранять границы от непокорных горцев, не пропускать их в российские пределы для хищничества и грабежа, составлять вспомогательные ополчения по требованию начальства»[345], – так определялся административный функционал сванетских князей.

В историографии отмечалось, что проект П. В. Гана вызвал критику со стороны столичных сановников, большинство которых предупреждало об опасности поспешного введения российского губернского образца в Закавказье[346]. Но все эти вопросы были и в фокусе внимания гановской комиссии, о чем свидетельствует документ под названием «Основания, принятые при составлении проекта Положения об управлении Закавказской Россией и причины к принятию их побудившие»[347]. Согласно этому тексту, комиссия на месте собирала сведения для ответов на следующие вопросы: «1) до какой степени гражданственности достиг народ в разных частях края?; 2) способен ли он уже принять управление благоустроенное?; 3) не будет ли введение такого управления новостью, могущей возбудить где-либо ропот, или даже ослушание?»[348]. Комиссия П. В. Гана пришла к закономерному выводу, что «степень гражданственности» населения Южного Кавказа разнится от одного субрегиона к другому. В качестве наиболее готовых к принятию нового административного стандарта были указаны примеры «жителя Тифлиса или его окрестностей» и «ахалцихского купца», обратным примером комиссия назвала хевсуров и население соседних с Хевсуретией горных обществ[349]. По мнению комиссии, в целом население Закавказья было готово к введению новых административных правил, риск крупных волнений исключался. Напротив, П. В. Ган писал, что скорее такой риск следовало связывать с сохранением старой модели управления, а не с введением новой.