Рэй

– А мы разве не… семья? – слово далось ей с трудом. – Вообще-то люди сначала приветствуют тех, с кем живут, а не несутся сломя голову на другой конец города, чтобы расставить кому-нибудь новые цацки…

– Не кому-нибудь… И не «цацки». Почему ты никогда не понимаешь важности?

Теперь Вальдар был Вальдаром – с потемневшими от упрека глазами, с поджатыми губами – в общем, собой. Тами даже полегчало. Она вдруг поняла, что бесполезно ему что-то объяснять, – с человеком, который не видит и не слышит, можно говорить часами, но все – сотрясать воздух.

– Слушай, я пойду.

– Конечно. Не стоит портить такой хороший день выяснением отношений.

Точно. Как не стоит этим портить и всю последующую жизнь.

– О, Тамарис! – в комнату вплыла благоухающая духами Ванесса. Те же мутные синие глаза, та же приторная улыбка и новое цветастое платье. – Держи, я уже посмотрела. Такие замечательные фотографии.

Ей в руки сунули альбом со снимками из чужого путешествия.

Не желая демонстративно выбрасывать его в стоящую у стены урну – пусть эти люди думают, что все хорошо, – Тами сунула его в рюкзак.

– Спасибо, посмотрю попозже. Давай, бывай.

Она даже не обернулась, чтобы взглянуть на бывшего возлюбленного. Сейчас в последний раз вернется в их квартиру, напишет записку, оставит ключи соседям и, наконец, захлопнет за собой ненавистную коричневую дверь навсегда.

* * *

Серый безворсовый ковер под ногами; белые стены, множество дверей. Реактор. Хантер шел по нему как никогда бодрый, ощущая прилив сил. В руке бумага – формальность – просьба полноценно восстановить в ранее занимаемой должности.

«Значит, скоро встреча с ребятами, новые задания, адреналин, полноценная жизнь». Как же долго он ждал этого момента. Дрейк все подпишет. Конечно, подпишет.

Скребло только одно – Тами так и не появилось. Хантер не хотел думать о том, что она по какой-то причине решила задержаться с бывшим, – эта мысль будила внутри монстра.

Вот и дверь в нужный кабинет – Рэй постучал в нее ровно три раза.

– Наконец-то, – Дрейк Дамиен-Ферно никогда не был щедр на эмоции, но сегодня при виде Хантера он широко улыбнулся. – Я тебя ждал. Здоровый, целый, невредимый, новый…

Его осматривали тщательно, как манекен, который собирались выставить в центральном окне магазина на проспекте. Буравили взглядом внутренности, черепную коробку, каждый скрытый пласт сущности – Рэй терпел, понимал: это необходимо.

– Поразительно, как здорово оно сработало… – разговаривал сам с собой Начальник. – Как будто откатило тебя на прежнюю версию тебя же. Будто ты никогда и ничего не касался. Изумительно, идеально. Только чего-то не хватает…

Очередной осмотр – на этот раз внешний. Голова, плечи, торс, ноги – удивленный взгляд Дрейка вернулся к правой руке Хантера.

– А где кольцо? Я ожидал, что ты… уже.

«Он уже. Он и хотел бы уже».

– Чего тянешь? Бумаги твои я подпишу, но сегодня у тебя свободный день – его вполне достаточно, чтобы сделать предложение, не находишь?

Рэй лишь сжал губы, мысленно вздохнул – Дрейк все видел насквозь, бесполезно скрывать.

– Не могу.

– Что?

– Я не могу…

– Объясни.

– В начале нашего путешествия я дал ей обещание, что, когда все закончится, я больше не приближусь и не заговорю с ней. И потому сейчас должен ждать, когда она придет сама.

Удивление на лице Начальника – редкость. Хантер насладился им сполна.

– Не знал, что ты – мастер давать дурацкие обещания.

Он и сам не знал.

Долго молчал, мялся. Затем спросил:

– Не думаю, что ты сам часто нарушаешь свои обещания, ведь так?

– Я – часто.

– Не верю.

Дрейк лишь хмыкнул:

– Ты уверен, что живешь одну и ту же жизнь? Вибрационные частоты меняются очень быстро, одна жизнь меняет другую с баснословным количеством обновлений в минуту, не знал? Ну, на то ты и человек. И если я дал обещание в прежней жизни, зачем мне исполнять его в этой? Другие события, другие обстоятельства. Я был бы идиотом, если бы тянул за собой весь уже более ненужный багаж из прошлого. И сейчас он был бы таких размеров, что не уместился бы ни в одном из миров…

Хантер понял молниеносно – он даже не вникал в смысл слов, просто схватил суть.

– Ты подпишешь бумаги?

– Не сомневайся.

– Тогда я пошел.

– Иди.

Ему вслед смотрели с отцовским одобрением.

* * *

Как написать? «Я ухожу, но желаю тебе добра. Не держи зла…»

Нет, дурь. Она не желает Вальдару добра – она вообще ничего ему не желает.

Карандаш, бумага – надо просто оставить записку.

«Прощай. Сам виноват…»

Уходить надо без обвинений. В конце концов, не Вальдар виноват в том, что чувства угасли, – они угасли потому, что Тами отдалилась от себя самой и не заметила этого. Она несколько лет была рядом с этим человеком, думая, что ищет путь к нему, но на самом деле искала путь к себе. Она жила и терпела ради этой минуты – чтобы обрести ясность. Обрела, наконец. И потому написала просто:

«Прощай, я ушла».

Точка. Вальдар слишком горд, чтобы звонить, переспрашивать, унижаться. И в первый раз в жизни это сыграет ей на руку.

«Спасибо», – добавила мысленно. Если бы не он, она бы не встретила свою судьбу.

Передвинула бумагу в центр стола, бросила карандаш в ящик.

Все.