Рейд. Оазисы Камень

- А ты думаешь, есть проход через болота? – не верит он. Горохов неоднократно слышал байки про тех, кто ушёл в болота и как-то, каким-то волшебным способом проплыл по топям и вышел с другой стороны. Но он всегда интересовался в таком случае: а кто про это мог рассказывать? Тот, кто потом почему-то вернулся? Нет… Уйти в болота – всё равно что уйти на тот свет. Это дорога в один конец. И если ты и вправду дойдёшь до северного берега, ты уже не вернёшься, чтобы этим похвастаться. Но… и вправду, откуда в Серове оружие, о котором он узнал, ну а тут мука пшеничная? Он доедал прекрасно приготовленного козодоя и думал над словами Людмилы. Верить ей на слово – ну уж нет; но, судя по всему, им и вправду было нужно это вещество. На посулы они не скупились. И выторговать всё обещанное он, конечно, мог.

«Двадцать тысяч? Неплохие деньжата. Тысяча месяцев безбедной жизни в Агломерации. Или пятьсот месяцев в роскоши. Ну, или четыре раза поменять лёгкие, со всей остальной требухой, поражённой грибком. И всё это за пробирку вещества. Вот только где взять это вещество?».

И она прерывает его размышления, снова повторяя свою фразу, после которой он задумался:

- Андрей, у тебя будет всё. Всё, о чём ты можешь только мечтать. И если хочешь, как только вернёшься в Новую Лялю, получишь аванс три тысячи. Можешь их отправить семье… В виде страховки.

Это было, конечно, заманчивое предложение, и скорее всего правильное; если он всё-таки пойдёт и не вернётся из песков, у Наташи с детьми будет чуть больше денег. Но всё равно… Он смотрит на неё исподлобья и говорит:

- Можешь пообещать мне хоть сорок тысяч, и все авансом, но я не знаю, где искать «выход».

- Выход? – не поняла она.

- Это то место, где песок убрали с участка, сгребли в стороны, а из грунта выросли чёрные деревья. Из трещин которых и выходило вещество.

- Ты называешь это «выход»?

Он пожал плечами:

- А как называете вы?

- Мы пока никак не называли, теперь будем использовать твоё выражение, – сказала она со значением: мол, все права на название твои. Но Горохов только поморщился от такой чести, а женщина продолжила: – А если тебе укажут, где будет такой «выход», сходишь за реликтом?

- Ну, твой пророк говорил мне, что у вас есть какой-то человек, – вспомнил уполномоченный.

- Да, есть…

- Ну так зачем вам я? Пусть он и сходит. И кучу денег сэкономите, – резюмировал Андрей Николаевич.

- Он готов идти, - говорит ему Люсичка. – Но один он может не дойти, просто не дойти, в тех широтах бывает до семидесяти градусов, и случись что, например, обычный тепловой удар – и он просто уже не поднимется с песка.

- А ещё там будут дарги, а ещё всякие неведомые твари…, - напомнил ей Горохов. – Я ехал туда со взводом отличных закалённых бойцов с неплохим офицером, на отличной технике, и у нас были коптеры, ПНВ, миномёты и мины с «ипритом». А возвращался я оттуда с полумёртвым солдатом на своём заранее спрятанном мотоцикле, потому что все солдаты, и весь этот отличный транспорт, и офицер… все, все, все… все, и люди, и железки, были уничтожены.

- Но ведь это был второй раз, - заметила Людмила Васильевна и допила то, что было у неё в фужере.

- Что? – не понял уполномоченный.

- Это был второй твой вояж к «выходу», сначала же ты нашёл его, когда был один. Нашёл и благополучно вернулся назад.

Горохов молчит, и, чувствуя свою правоту, женщина продолжает:

- Может, не нужно туда брать три десятка людей и десяток машин, может, туда лучше добираться… вдвоём?

Горохов молчит, понимая, что в её словах есть какой-то смысл, но всё равно он не хочет идти за веществом. За реликтом, как называют его Люсичка и пророк.

- Слушай, Горохов, - продолжает женщина, - если бы…, - она замолкает, но, собравшись с духом, снова говорит: - Я бы пошла с вами третьей, если бы сейчас могла, и постаралась бы не быть обузой, – она снова замолчала и несколько раз глубоко вздохнула. – Я бы вытерпела всё. Но пошла бы…

И тут Людмила Васильевна вдруг наклонилась вправо, немного опустила голову… и её вырвало на ковёр рядом со стулом.

Рвало её недолго, портить ковёр ей было особо нечем, она почти ничего не ела, только пила. Женщина взяла со стола салфетку и вытерла рот, потом приставив свою маску к лицу, сделала несколько долгих, глубоких вдохов и убрала её.

Горохов, смотревший на всё это внимательно, наконец произнёс:

- Тебе, наверное, нужно прилечь.

- Нет, - твёрдо, но негромко отвечала ему Людмила Васильевна, - мне нужно убедить тебя отправиться за реликтом.

- И ты думаешь, что у тебя получится? – спросил он таким тоном, что у любого другого отпали бы все сомнения в реальности этой задумки. Но Людмила Васильевна была не из тех, кто сдаётся. И у неё нашёлся ещё один довод.

- Моим старшим дочерям, - начала она, - уже двенадцать лет, и клетки в их организмах делились уже двадцать пять раз.

- А это здесь к чему? – Горохов почувствовал какой-то подвох. – При чём тут твои старшие дочери?