Рейд. Оазисы Камень

- Это не болезнь, - говорит она и, беря большой вилкой с красивого блюда солидный кусок отбивной из варана, спрашивает: - Тебе варана или, может быть, птицу? Тут есть и филе дрофы, и козодой, жаренный целиком в чесноке.

- Козодоя.

Женщина сбрасывает с вилки мясо и из-под крышки достаёт ещё теплую, коричнево-оранжевую от специй половинку тушки птицы, кладёт ему её в тарелку целиком. Туда же кладёт красивые кусочки чёрного маринованного кактуса, ложку чуть обжаренных яиц термитов и достаёт из-под салфетки и кладёт на маленькую тарелочку небольшой хлебец. Люсичка всё это делает весьма умело. И не снимая перчаток. Скорее всего, не хочет показывать ему свои руки.

Тарелка Горохова выглядит очень красивой. Не зря Люсичка владела рестораном. Но он смотрит не в тарелку, Андрей Николаевич смотрит на Людмилу Васильевну не отрываясь, и её это, кажется, раздражает.

- Горохов, так рассматривать людей неприлично, - она проходит и садится за стол напротив него, тоже берёт что-то из еды и кладёт себе в тарелку, - если будешь так пялиться на меня, я снова надену маску.

Нет, не наденет. Тогда она не сможет есть. И пить.

- Если это не болезнь… Что с тобой происходит? – наконец спрашивает уполномоченный.

- В следующий раз, когда мы увидимся, со мною будет всё в порядке, – обещает Люсичка. И добавляет едко: – Скорее всего, ты меня не узнаешь, но это ничего, я тебе с удовольствием напомню сегодняшнюю нашу встречу. Если сама её не забуду.

Женщина говорит какими-то загадками. Он её не совсем понимает. И тут до уполномоченного доходит:

- А… Так ты собираешься… не знаю, как у вас это называется… перейти в новое… создать себе новое тело?

- У нас это называется поменять корпус, – поправляет его Люсичка.

- Ну конечно… Поменять корпус… А людей, что пойдут на какие-то там нужные для этого дела клетки, ты уже нашла? – интересуется уполномоченный.

- Они давно уже в конверторе, сепаратор уже заканчивает отделение СК от общей плазмы, через пять-шесть дней всё будет готово, и я смогу лечь в ванну, - подчёркнуто спокойно отвечает Людмила Васильевна.

- И встанешь из неё молодой и красивой, – заканчивает за неё Андрей Николаевич.

- Да, я встану из неё молодой и красивой. Брюнеткой… Горохов, тебе нравятся брюнетки? Такие яркие… С хорошей грудью, с бёдрами, с красивой попой? И с синими глазами, – она говорит это с некоторым вызовом.

Он пожимает плечами:

- Да мне все нравятся, – и интересуется: - И то, что для этого… для того, чтобы продлить твою молодость на пятнадцать лет, чтобы сделать из тебя брюнетку с бёдрами, кажется, придётся переработать на какие-то там белки и клетки двух человек? – уточняет Горохов.

- О чём ты? – она как-то нехорошо смотрит на него.

- Ну, тебя это не смущает?

- Что смущает? – ее изуродованное лицо искривляется ещё больше. – Горохов…, - женщина укоризненно качает головой. - Забавно слышать подобные вопросы именно от тебя. От профессионального убийцы, который за раз мог отправить в песок сразу семь молодых и здоровых мужиков, как это было в Губахе. Заметь, Горохов, я перерабатываю людей по необходимости и для своих нужд, а ты людей убиваешь пачками и оставляешь в песках, на радость мотылькам и прочим гадам. Я по необходимости, ты из социальных принципов или, может быть, за зарплату. Уж не знаю за что… Так что не тебе меня упрекать.

- Я не упрекал, я просто спросил, - Андрей Николаевич стал отрывать у хорошо прожаренной и прекрасно пахнущей птицы ножку. Хотя есть хотел не очень. И продолжил: – Интересно же знать, как это ощущается, что ради пятнадцати лет твоей жизни кто-то должен умереть.

- Точно это же я могу спросить и у тебя: как ты себя чувствуешь, получая свою немалую зарплату и премиальные после того, как кого-то нашёл и убил?

- Я себя чувствовал прекрасно, так как убивал конченых выродков. И их подельников.

- Я прошла три ступени на пути преломления, так что я, ложась в ванну, чувствую себя спокойно. Почти так же, как и ты. Потому что знаю, что я служу людям не меньше твоего. А может быть, даже и больше. Ты ведь знаешь наш девиз? – спрашивает она.

- Ваш девиз? Откуда мне его знать? – отвечает Горохов.

- Ну, ты же интересовался нами, я думала, ты что-то разузнал, – она откинулась на спинку стула. - Так вот, наш девиз: «Лишь о будущем». То есть все наши помыслы лишь о будущем. И мы все служим ему.

- Это очень удобная религия, - произнёс уполномоченный и откусил кусок козодоя. – Вы вообще-то неплохо тут устроилась, продлеваете себе жизнь, и не просто жизнь, а молодость, еда у вас вон какая. Вода без ограничений, прохладно тут у вас.