Рейс

Как-то летом при жуткой жаре проводили учения в условиях, приближенных к условиям атомной войны. Все солдаты и офицеры в костюмах ОЗК, в противогазах, с оружием, по полной выкладке должны были сделать десятикилометровый марш-бросок. После броска взвод Белкина должен был три часа лежать в болоте, имитируя засаду, пока не дали отбой газам и радиации. Задохнувшиеся бойцы сняли противогазы и увидели друг друга. У всех, включая Белкина, кожа вокруг глаз была съедена мошкóй. Мошка́ значительно меньше комара, но комар прокалывает кожу своим носиком, как шприцем, а у мошки такого носика нет. Зато полный рот зубов поострее, чем у пираньи. Мошка просто сжирает человеческую кожу постоянными укусами. И еще. Комар где присаживается, там и кусает. Чтобы укусить во второй раз, ему приходится вновь взлетать и садиться. А мошка приземляется и ползает по человеку, пока не найдет съедобное место. Белкин и солдаты все эти три часа, что лежали в болоте, нещадно лупили себя по глазницам противогазов, чтобы раздавить проползающую внутрь маски мошку. Но окуляры у противогазов в железных ободьях, и под ними ничего раздавить нельзя. Мошка концентрировалась вокруг глаз и просто выедала все, что могла, под окулярами противогазов.

В памяти Белкина навсегда остался огромный транспарант на полковом плацу. На плакате неизвестный Остап Бендер нарисовал советского солдата, у которого одна рука была в два раза длиннее другой. Солдат был в каске. В короткой руке он держал за цевье автомат, указательный палец длинной руки красноречиво прикладывал к губам. Текст гласил: «ТС-С-С-С! ДО КИТАЙСКОЙ ГРАНИЦЫ 5 КИЛОМЕТРОВ!»

В солдатской столовой, которую Белкин посещал время от времени как дежурный офицер, висел другой вдохновляющий плакат. На нем была нарисована тарелка с гигантской куриной ножкой, от которой полукружьями поднимался пар, превращающийся в воззвание: «БОЕЦ! ТЩАТЕЛЬНО ПЕРЕЖЕВЫВАЯ ПИЩУ, ТЫ УКРЕПЛЯЕШЬ ОБОРОНОСПОСОБНОСТЬ СТРАНЫ!» Что тщательно или нет пережевывали за обедом в их столовой бойцы, Белкину было известно. Курица, тем более куриная ножка, даже в офицерский рацион не входила, не говоря уже о солдатском.

Полк, в котором служил лейтенант Белкин, находился во втором эшелоне прикрытия государственной границы. В первом, в укреп­районе из дотов, дзотов и рвов, непосредственно перед их зоной ответственности стояли погранцы, усиленные двумя полками – мотострелковым и танковым. Их задачей было, в случае китайского нашествия, продержаться два часа. За это время полк Белкина должен был занять оборону и продержаться следующие три часа. Офицеры в полку шутили, что, если миллион китайцев перейдет границу, первый эшелон продержится две минуты, а второй – три, в лучшем случае, четыре. То есть не позже, чем через шесть минут, Фердюкино станет частью Китайской Народной Республики.

В Омске на последнем курсе училища у возмужавшего Белкина появилась девушка, первая женщина в его жизни. Она приехала к нему в Фердюкино, чтобы навсегда связать с ним судьбу и не расставаться, пока смерть не разлучит. Лейтенант Белкин жил тогда в общежитии для младших офицеров – неказистом кирпичном бараке без горячего водоснабжения. Туалет из трех секций был один на всех, с холодным полом из кафельной плитки и дырками в полу, которые в армии и в исправительных учреждениях называют óчками.

Военные части всегда выписывали для рядового и офицерского состава обязательную программу: газеты «Правда», «Красная звезда», «Известия». В каждую роту по два-три комплекта. Поэтому хватало всем. В батальоне один комплект подшивался в Ленинской комнате, она же «красный уголок», а остальное использовалось по прямому назначению. Когда Таня приехала к Белкину, то, кроме прочих полезных вещей, привезла с собой самый страшный в СССР дефицит – туалетную бумагу. Сошла с поезда, счастливая и гордая, обвешанная, как революционный матрос, но не пулеметными лентами, а связкой рулонов туалетной бумаги.