Река

Наконец Амброж осмелился взглянуть на воду. Река уже вернулась в свое русло, заняла привычное место. И кузнецу вдруг послышалась в ее монотонном шуме просьба о прощении, а может, и сочувствие к его беде.

До своих сорока он ни за что бы не поверил, что когда-нибудь река станет его врагом. Он вырос на этой реке. Знал все ее капризы, каждый камень на дне, тихие заводи и водовороты, берега с вечно шуршащим камышом. Здесь танцевали, водя хороводы, стрекозы, устраивали гнезда утки, рыли норы выдры и водяные крысы. Он знал места, где мечет икру крупная рыба, и помнил рассказы деда о ежегодном нересте лосося. Знал весь долгий путь реки вниз, потому что испокон веку здешние кузнецы бывали и плотогонами.

Амброж крепко зажмурил веки, чтобы чем-нибудь не вспугнуть свои видения. Конечно, за эти годы река сделала ему немало добра. Но недолго смог он удержать свои мысли в той дальней дали. Не получилось. Снова перед его внутренним взором ожили часы, когда с гор налетели черные тучи и хлынул ливень. Лило без ветра, без грома и молний. Теплый дождь благоухал подсыхающим сеном и травой. Река быстро мутнела от несшихся в нее набухших горных потоков. Берега стали тесными. Он проверил щиты у отвода. Граблями выбрал из лотка сучья и траву. Вода наступала, вот она выхлестнулась из берегов и помчалась к кузне. Амброжу пришлось отступить. Он кинулся в дом, смирившись с этим летним разливом реки. Ничего особенного. Все как обычно, что тут поделаешь. Остается лишь, набравшись терпения, ждать да поглядывать на небо.

Рев взбесившейся реки показался ему опасным, лишь когда он обнаружил, что жены нет дома. Дочь смотрела на него испуганно. Полураздетая, она суетилась в темноте среди развешанной над печкой промокшей одежды. Стыдливо прижав руками подол нижней юбчонки, она в отчаянии зашептала, что с мамой нет никакого сладу. Бросилась на луг, тот, за мостками, где оставалась последняя копешка сена.

Ян выругался. Выскочил на порог в шум и всплески дождя, в громовые раскаты воды, катящей все дальше и дальше от берегов на низину.

Амброж по колено в воде одолел ступеньки и, ослепнув от бьющего в лицо дождя, побрел, погружаясь все глубже в грязный поток. На покрытой водой тропинке он, чтоб не снесло, держался за ветки верб. Пробирался вперед медленно и трудно, то и дело спотыкаясь и падая. Чем выше поднималась вода, тем чаще приходилось отступать на шаг, на два. Амброж набрал в легкие воздуха и опять, в который раз, закричал: «Анна! Анна!» Вскарабкался, собрав силы, на выступающую из воды насыпь, с которой через реку был переброшен дощатый мостик. Ухватился за перильца. Впрочем, из мутной воды торчала лишь верхняя, грубо обструганная рейка. Перебраться по мосткам на луг было невозможно. Амброж попытался разглядеть, что делается там, за рекой. Луг превратился в серое, ходящее ходуном озеро. Плавали копешки сена и ветки, которые разлившаяся река уже несла на своей поверхности. И больше ничего. Анны нигде не было. Его трясло от волнения и холода. Стало жутко. Вдруг над головой зашумели крылья. Ночная птица вылетела из чердачного окошка кузни. В этот час, в сумерки, она всегда вылетала на охоту.

«Последний час моей жены?..» Голова его опустилась на руки, крепко вцепившиеся в сучковатую рейку.

Когда Амброж открыл глаза, вода уже добралась ему до пояса. Лицо его было мокро от брызг и слез. Он с ненавистью поглядел на реку, которую паводок вынес из берегов. Впервые в жизни Амброж ненавидел ее.

Преследуемый наступающей водой, он оторвался от перил и, подталкиваемый течением, где шагом, где вплавь, цепляясь за ветки, выбрался на мощеную площадку перед домом. На пороге увидал босые ноги дочери и побоялся поднять голову, встретиться с ней взглядом. Дочь вернулась в дом, а он, сдернув со скобы на стене багор, кинулся обратно в темень и мокрядь.

Амброж до мелочей знал весь берег вдоль реки. Кое-где река не могла разлиться так уж далеко. Каменные гряды сжимали ее, словно валы. Но немного дальше она брала свое. Вырвалась к домам и строениям Брудека, вступила в схватку с заборами и стенами, водопадами низвергаясь сквозь оконца в подвалы.

Амброж созвал всех, кто, опустив руки, стоял возле своих узких калиток и широких ворот. Вода не делала различий между бедными и теми, кто побогаче. Взбесившаяся стихия на несколько часов объединила всех. Люди по-добрососедски присоединились к бедолаге из кузни, хотя все уже было без толку. Соседи это знали, но двигались вслед за ним вдоль разбушевавшейся реки, пока еще можно было передвигаться. И только ночь положила конец их мучительным поискам на отмелях и в коварных впадинах.

Амброж поблагодарил соседей и остался один, понимая, что они сделали все, что могли. Он возвращался мимо мельницы. Вода не пощадила и ее стен. Во дворе горел свет. На крыше полузатопленной конуры подвывала собака. У мельника река под самым носом. Может, он что видел…

— На минутку на запруде застряла тачка… — сказал ему мельник и позвал к себе обогреться ромом.

Дождь на улице затихал. Тьма еще больше сгустилась.