Река во тьме. Мой побег из Северной Кореи

Но потом его храп прервался. В комнате стало тихо-тихо. Человек, которого когда-то звали «Тигром», умер.

Я похоронил отца в Тончхон-ри на дальнем склоне горы, что выходил на юг, к морю. Так, чтобы он мог видеть Южную Корею – свою родину. Его похоронами занималась администрация фабрики, где я работал, – кое-как, наспех. Я не знал, где Эйко, и не мог даже сообщить ей о смерти нашего отца. Я послал Хифуми телеграмму, но она не прибыла вовремя. У отца всегда было столько друзей, он помог скольким людям, но на его похоронах никто из них не появился.

Жизнь отца до сих пор остается загадкой для меня. И останется навеки. Он понимал, что стал жертвой обмана «Чхонрёна», но он никогда не жаловался на судьбу. Ощущал ли он, что виной всему было его чувство патриотизма, которым так злоупотребили? И этого мне тоже не дано знать. Разумеется, я любил его, однако есть вещи, которые я в нем никогда не понимал и не пойму.

Уже после его смерти моя сестра Масако сообщила нам, что нашла работу, и съехала со своими двумя пасынками. Я не знал, какую работу она могла найти, потому что нигде никакой работы не было, но она могла уехать просто потому, что нечего было есть. Я почувствовал себя опустошенным и одиноким после их отъезда.

Но несколько недель спустя ее оба пасынка среди ночи ввалились ко мне. Они исступленно кричали, что их мать избивают несколько человек. Я должен был сделать что-то.

Они повели меня по обледенелым улицам туда, где они жили. В ее комнате, вокруг моей сестры в кромешной тьме сидели пятеро парней.

Один из них загородил дверь.

– Ты – ее брат? Я одолжил ей 10 000 иен. Если ты не сможешь вернуть мне их, я эту сучку прикончу, – очень тихо сказал он.

– А ты кто вообще такой? Избил ее на глазах у детей. Получишь свои деньги. Я прослежу за этим. А теперь вон отсюда, пока я шею тебе не сломал! – заорал я.

Он замялся, но я понял, что он пытается оценить меня, соображает, не натравить ли своих присных и на меня. Но он просто стиснул кулаки и убрался вместе со своей компанией.

Найдя выключатель у дверей, я попытался включить свет, но его не было.

Моя сестра рыдала. Ее пасынки тоже расплакались и прижались к ней. Я осмотрелся. В темноте мало что можно было разглядеть, но одно было видно сразу: в комнате не было мебели. Они, разумеется, заняли эту комнату самовольно. И, разумеется, никакую работу Масако не нашла – она врала мне. Отсутствие работы означало отсутствие пайка. Ей только и оставалось, что занимать деньги в долг.

Но 10 000 иен! В пересчете на американские доллары – всего-то 80 долларов, но лично мне эта сумма представлялась астрономической. Даже с нормальной работой потребовались бы годы, чтобы накопить эту сумму. Как она умудрилась влезть в такие долги?

Я попытался одолжить деньги, чтобы помочь ей, но это было безнадежно. Я спросил всех, кого знал. Возвращенцев. Управляющих на фабрике. Даже людей, меня презиравших. Но у всех хватало собственных проблем, все боролись за выживание.

В конце концов я решил сходить к Ро Джэгу. Мы вместе учились в корейской школе в Иокогаме, и он был самым богатым из возвращенцев в Хамхыне. Я не был уверен, что он помнит меня, но этот человек был нашим единственным спасением. Вот я и отправился на его поиски.

Прибыв к нему домой, я какое-то время просто тупо пялился на ручку двери, натертую до зеркального блеска так, что я видел свое отражение на ее поверхности. Я вытер руки о рабочие штаны, кое-как расправил одежду, хотя и понимал, что все это не столь важно. Оглядев разбитую обувь, заметил, как из дыр торчат большие пальцы. На рубашке не хватало пуговиц. Мне внезапно стало нестерпимо стыдно за себя, но разве у меня был иной выход? Глубоко вдохнув, я постучал в дверь.

– Кто там?

Дверь отворилась, и я увидел лицо человека. Круглое лицо и розовые щеки. Эталон здоровья и благополучия.

Я сразу втиснулся в дверной проем, чтобы он ненароком не захлопнул дверь у меня перед носом.

– Меня зовут Масаи Исикава. Не думаю, что вы помните меня, но мы вместе ходили в школу в Иокогаме. Возможно, даже общались. Дело в том, что я пришел просить вас об одном одолжении.

Он смерил меня подозрительным взглядом.

– Простите, но я вас не помню. Это было так давно. Но все равно входите.

Ощущения были какими-то сюрреалистическими. В жизни мне не приходилось видеть такой роскошной обстановки. Телевизор, телефон, сверкающая люстра – ни дать ни взять, королевский дворец. На полу роскошный ковер. Я даже почувствовал голыми пальцами ног, какой он мягкий. И нескончаемая анфилада комнат. Я даже не мог представить, насколько огромен этот дом.

Я уселся напротив него на диван. Его жена принесла чашку чая и поставила ее на столик передо мной. Я опустил голову. На маленьком серебряном подносе лежали дорогие конфеты. Почему я все это запомнил? Не знаю. Но я помню, что рассказал ему про сестру, все как было, о том, что мы в отчаянном положении. Я спросил, не мог бы он предоставить мне немного денег в долг. Я обещал расплатиться с ним.

Откашлявшись, он минуту или две молчал. Я тоже не вымолвил ни слова. Повисла напряженная тишина.