Наконец он сказал:
– Смотрите прямо перед собой! Не сидите так.
Повернувшись к жене, он что-то тихо сказал ей. Я не разобрал. Я понятия не имею, что он сказал, но его жена явно разозлилась. И не пыталась скрыть раздражения.
И произошло чудо. Тут же на столе каким-то образом возникли деньги. 10 000 иен! Я не верил глазам. Теперь я мог заплатить долг своей сестры! Полностью! С трудом сдержав слезы, я от души благодарил этого человека. Взахлеб. Я не мог найти слов, будто невидимая лапа стиснула мне глотку. Я едва дышал. С огромной благодарностью и облегчением я оставил этот роскошный дом.
Как водится, обрадовался я рано. Разумеется, я заплатил долг своей сестры, но несколько дней спустя она просто исчезла. Выяснилось, что она была должна многим. Я понятия не имею, на что она потратила эти деньги. И до конца жизни буду ломать голову над этим.
Временами до меня доходили слухи. Кто-то видел их спящими возле железнодорожной станции. Потом – спящими перед чьим-то домом. Кто-то видел, как они собирали объедки. Всякий раз, когда я слышал что-то подобное, я бросался на поиски, но так и не сумел найти их. Больше никого из них я не видел.
Глава 5
День 8 июля 1994 года был обычным днем. Небо над Хамхыном было хмурым, толстым слоем нависал туман. Можно было подумать, что надвигается гроза, но все эти тяжелые облака на самом деле были дымом из фабричных труб.
Я, как обычно, пошел на работу. Приблизительно в обеденное время по громкоговорящей связи пронзительный женский голос объявил, что мы должны быть готовы прослушать спецвыпуск новостей. Я понятия не имел, о чем нам собирались сообщить.
На перерыве я вышел покурить, и тут из репродуктора как раз над моей головой грянула скорбная траурная музыка.
– Передаем важнейшие новости! Передаем важнейшие новости! Сегодня скончался Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен!
Мгновенно наступила тишина. Все остановили работу и замерли в шоке. Но ненадолго. Вскоре поднялся страшный шум. Люди закричали, заплакали, некоторые даже принялись молотить по стенам и станкам кулаками.
Я стоял, разинув рот, сигарета выпала из пальцев. К своему величайшему удивлению и я вдруг обнаружил, что тоже плачу. Я не понимал, почему – но горячие слезы струились по щекам. Шок? Страх? Облегчение? Я ощущал странную смесь чувств, и по сей день не могу объяснить, что я испытывал тогда.
Я провел в этом созданном Ким Ир Сеном «раю на земле» больше трех десятков лет; ко мне относились как к животному – может, чуть лучше. Я едва выжил, оказавшись на самой нижней ступеньке социальной лестницы. Однажды я даже попытался свести счеты с жизнью, чтобы покончить с этим кошмарным существованием. Почему же я разрыдался?
Неужели я тоже поддался этому государственному зомбированию? Попав в Северную Корею, я никогда не чувствовал себя по-настоящему живым; часть меня была отгорожена глухой стеной, она безмолвствовала. Какое-то время спустя она просто отмерла за ненадобностью, как атрофировавшаяся конечность. Я вспомнил об ужасе, преследовавшем меня здесь постоянно – вечная слежка; отсутствие всякой самостоятельности; страх невольно выдать то, что ты на самом деле думаешь; безнадежность и отчаяние; полная бесперспективность существования без малейшей возможности хоть как-то улучшить жизнь. Грозная власть Ким Ир Сена вторгалась во все аспекты жизни, висела надо мной дамокловым мечом.
Тридцать с лишним лет кряду я, как попка, талдычил: «Да здравствует Ким Ир Сен!» – механически, без смысла – но теперь я рыдал. Неужели промывание мозгов возымело действие? Или же это было просто реакцией на массовую истерию? Люди вокруг совершенно обезумели. «Как мы теперь будем жить?!» – вопили они.
Когда я вернулся домой, дети с криком ухватились за меня. И жена тоже плакала. Я не мог понять, то ли скорбь была тому виной, то ли страх. И что с нами со всеми теперь будет?
На следующий день после смерти Ким Ир Сена люди стекались к его бронзовой статуе и возлагали у ее подножия цветы. В кинотеатрах и домах культуры проводились траурные митинги. Присутствие было обязательно. Полиция была везде и контролировала, все ли на месте. Но в этом особой нужды не было – все и так стремились выйти из дому, разделить скорбь с другими, почувствовать себя частью чего-то огромного и куда более значимого, чем их собственные убогие жизни.
Ким Ир Сен умер накануне первой в истории Кореи встречи в верхах между Севером и Югом. Партийное руководство просто источало оптимизм по поводу предстоящей встречи, утверждая, что объединение Севера и Юга вскоре станет действительностью и что все наши трудности канут в прошлое.
В этом и проблема с пропагандой – она постоянно противоречит сама себе. Нам вбивали в головы, что крах сельского хозяйства и упадок экономики – дело рук исключительно американских империалистов, поделивших Корейский полуостров на две части. Если Север и Юг объединятся, то угрозы голода больше не будет.