Река времени. Дневники и записные книжки

– Ничего, ― говорят дипломаты и политики. ― Мнением народным можно пренебречь. Нам сверху виднее.

Но что это за демократия, которая не считается с волей своего народа, даже не принимает её во внимание? Для кого и для чего она? Нынешний режим взошёл на поддержке того народа, который стоял у Белого дома и теперь чувствует себя обманутым и оскорблённым.

Отечество

Наши защитники общечеловеческих ценностей дошли до прямого оплёвывания родины. Она вспоила их и вскормила, выучила, поставила на ноги. В ответ получила ненависть. Не за что, дескать, любить её, такую…

Но Отечество как неотъемлемую часть всего человечества нужно любить вопреки всему. Это чувство делает нас людьми, даёт нам язык, характер, облик и веру. Родись мы в другом месте – и это были бы уже не мы, а кто-то другой. Без Отечества мы ничто, люди без роду, без племени. Для спасения Отечества люди жертвуют свободой, более того, жизнью.

***

Адепты западной школы, «нового мышления» говорят о какой-то будто бы особой жестокости русского народа. В мире совершались и совершаются жестокости самые страшные ― и никто ни на Западе, ни на Востоке не кается, не бьёт себя кулаком в грудь. Дикие казни Филиппа испанского, инквизиция, Варфоломеевская ночь, когда погибло больше людей, чем за всё правление Ивана Грозного, англичане в Ирландии, в Индии и Китае, в индейской Америке… Жестокость и сила даже признаются в цивилизованном мире делом обыкновенным и правильным, если они помогают утвердиться западному порядку. И никто содеянным не казнится, не растравляет своей совести, как это делаем мы, русские. И, зная это, на нас ещё навешивают чужие грехи.

***

За что и почему так ненавидят нас некоторые силы в мире? Конечно, за непохожесть, за особенности нашей души, за соборность, за обширность пространств. Но и за слабости: нестойкость, переменчивость, слабое чувство чести, за нашу внушаемость, уступчивость, поощряющую наглость.

***

Свобода выбора: вот вокруг чего вертится вся мировая история. Либо высшие способности говорят своё слово, либо низшие. От решения, в какую сторону податься: добра или зла, зависит судьба народа и отдельного человека.

Антихрист

Николай Ставрогин как антихрист, «наилучший из людей», которому суждено родиться в России, «между Москвой и Петербургом», по пророчеству Серафима Саровского. Антипод «положительно прекрасному человеку» того же Достоевского. Самый лучший, прельщающий собой ― и самый скромный, совершенный в скромности своей. Вот два типа людей, между которыми шла и идёт борьба, как между светом и мраком. Более того, оба эти начала могут быть и бывают в одном человеке.

Знал ли автор «Бесов» об этом пророчестве?

Зверь

Чувство катастрофы, неотвратимой и близкой гибели. Единственное спасение человечества в воздержании от своей хищной природы. Идя навстречу зверю, придёшь только к зверю.

***

Муки оттого, как говорят по радио и на телевидении. Кто трещит, кто шипит, кто цокает, кто пришёптывает, кто шепелявит, точно у всех подрезаны языки. Глотают слоги, не там ставят ударения, взлаивают и всхлипывают. Голоса напористые, агрессивные, интонации не русские. «Великий и могучий» ― не иначе как с издёвкой. В большинстве, молодые люди. Говорить так даже модно. Реки слабоумия, вышедшие из берегов.

Раньше косноязычия стеснялись, Шепелявый и картавый означало дурачок. Теперь не так. Нет уважения к языку, к публике, к себе, к жизни вообще. Нет культуры. Побеждает улица, общественный сортир.

Не лучше и в печати. Жизнь пишущего человека, у нас в особенности, ужасна. Ханжество, дурные страстишки гнилят воздух до того, что нечем дышать. Странные люди! Так и ждут, в кого бы вцепиться, кого бы ужалить, где найти уязвимое место. Всё от неспокойствия духа.

Вот так примерно было, наверное, и в семнадцатом году. Так же быстро всё развалилось, как будто было ненастоящее. С людей смыло грим, который они искусно накладывали. Неужели всё было деланным, химерическим, и все только играли в европейцев, не притворялись одни мужики. Спектакль, длившийся слишком двести лет, окончился. Оглянулись ― театра нет, империи нет. Занавес сорвали ― и настоящая пугачевская Россия ввалилась в зал. Много было гнили ― и нарыв лопнул. Хирурги-революционеры только помогли вскрытию.

Не так ли и теперь?

***

Многие наши беды за тысячи лет ― от недостатка любви, от неумения любить. От недостатка любви вообще как чувства. К земле, к другим людям, к жизни, к самим себе. Не любили и не берегли ничего. И Любовь отвернулась от нас. Ярило нахмурился, и зима охладила наши души.

Но любовь не умерла в нас совсем.

***

Борис Константинович Зайцев «Жизнь Тургенева» по радио. Вспоминается Бунин с его живописной роскошью, изысканностью чувств. Простота Зайцева как-то более народна. От простоты языка Бунин, конечно, увёл литературу. Как и от простоты чувства и мысли. Самая его краткость ― часто зашифрованная простота мастера, понятная только посвященным. Надо возвращаться к исконной простоте. В этом смысле книга Зайцева ― напоминание о такой простоте. У бунинского слова как бы избыток веса.

***