Реконкиста

– Вот уже около двух лет множатся беспокоящие известия из различных уголков Европы. Серебристые диски, похожие на те, о которых упоминал индеец, видели в окрестностях Эдинбурга и над Варшавой. Одно из этих воздушных транспортных средств, по словам крестьян из Таормины, влетел в кратер Этны, но очень быстро, совершенно целый, вернулся оттуда и улетел в сторону Катании. Еще большее впечатление произвело появление серебристой барки над полем битвы под Хемницем[17], в Саксонии, продолжавшееся более десяти минут, приведя к виктории шведов. Неученый народ усматривает во всем этом вмешательство дьявольских сил; ученые умники – метеорологические аномалии. По счастью, никто не связывает всех фактов. Ни качественной перемены, случившейся в прошлый месяц. Ранее поднебесные гости ограничивались лишь подсматриванием за нашим существованием с высоты, более всего заботясь о том, чтобы их никто не заметил, теперь же видели диски, садящиеся на земле. Имеются свидетельства таинственного исчезновения молодых людей, а месяц назад в Лангедоке группа охотников, пытавшихся подойти к такому металлическому диску, была поражена неведомой силой. Жители деревни насчитали шесть обугленных тел, по крайней мере, у одного было подтверждено отсутствие сердца.

– Кем бы ни были эти моряки небосклона: богами, пришельцами из преисподней или иного мира, в отношении людей у них нет добрых намерений, – резюмировал Ришелье. – Быть может, вы, maestro, сможете объяснить это каким-то иным образом; нам же, к сожалению, кажется, что наша несчастная цивилизация встала против величайшей угрозы со времен Потопа.

6. Надежда для Европы

Ришелье не ожидал с моей стороны незамедлительных деклараций; наоборот, он просил, чтобы я все глубоко обдумал, прежде совершу какую-либо оценку ситуации. Он передал мне документы, письменные протоколы допросов, гравюры, предлагая ознакомиться со всеми ними, чтобы завтра выразить свое мнение. Сам же он намеревался остаться в Клюни еще один день, а только потом присоединиться к королю, развлекавшемуся в Бургундии.

Потрясенный услышанным, я спросил у Мазарини, провожающего меня в выделенное мне для проживания помещение, чего же от меня ожидают.

– Совета, иль Кане! Молиться Нашему Господу, в святой Троице Единому, мы всегда можем и сами, но рассчитываем на то, что вы, маэстро, сможете предложить, что можно сделать, помимо того, что возлагать веру в божьих промыслах.

Для проживания мне выделили красивый, хотя и не слишком большой дом в романском стиле, с широким входом, увенчанным бургундским стрельчатым сводом. В передней части размещался обширный зал с темным потолком, перекрытым балками; зал мог служить и конференц-залом и столовой, за ней прятался маленький домик, вымощенный деревянными кубиками, где находился колодец и аркада, ведущая к кухне, в которой местная женщина по имени Паскуалина, грудастая словно модели Питера Пауля Рубенса, готовила ужин.

Отдохнувший и освеженный Ансельмо повел меня на второй этаж, состоящий из спальни и просторной комнаты, предназначенной под мою мастерскую. Там очутились и карты, и подзорная труба, и геометрические инструменты; много книг и даже очень красивый глобус гданьской работы с покровом, содержащим передвижную карту неба. Там же мы съели не слишком-то обильный ужин. Аппетита у меня не было и на грош и, к удивлению моего ученика, я удовлетворился всего лишь одним стаканом анжуйского вина.

Зато Ансельмо с жадность. Пылесоса поглотив все, что я оставил. В этом была и хорошая сторона, так как говорил он мало и, прежде чем я не поел, он не принуждал меня к признаниям. Другое дело, что толстяка, обычно напоминающего пончик в масле, раздувало от любопытства.

– А вот кажется мне, мой синьор, что с этой заразой – все это липа, – сказал он, пытаясь чего-нибудь от меня узнать, когда мы уже перешли к обмену мнениями. – В монастыре нет каких-либо больных, lazaretum пуст, а монахи, расспрашиваемые относительно peste, только глуповато усмехаются. Нет никаких сомнений, что это сам кардинал распустил слухи о чуме, чтобы отпугнуть любопытствующих от этого монастыря.

– А давай-ка осмотрим дом, – предложил я.

Тут дело даже не в том, что я не доверял толстяку, просто хотелось, как советовал кардинал, переварить все самому. А в чем мог помочь мне мой простак-слуга?