Реконкиста

Говорят, что утро вечера мудренее. И действительно, в красках рассвета все выглядит светлее, зелень – более свежей, а цветы – прекраснее. Даже кардинал Ришелье, ожидавший меня в монастырских садах неподалеку от конюшни, выглядел омоложенным. Скажем, где-то на полгода. Возможно, это впечатление вызывало светское одеяние министра и сапоги для верховой езды.

– И что же вы надумали, мастер? – спросил он, обращая свое лисье лицо к добродетельному солнцу. Я только разложил руки.

– Думаю, ситуация очень серьезная.

– Это знаю и я, – нетерпеливо перебил он меня – Речь идет об определении характера противника. Мазарини считает, что мы имеем дело с демонами родом из преисподней, а вы?

– Как мне кажется, никакие это не демоны, но пришельцы из иных миров, владеющие оружием, лучше нашего, и более лучшими средствами передвижения.

– Следовательно, это материальные существа! Отважная интерпретация, хотя и не первая, которую я слышу. У меня в гвардии имеется молоденький солдатик с буйным воображением, который, как мне донесли, охотно рассказывает своим сотоварищам невероятные истории о планетах, населенных разумными существами. Правда, Савиньен и не скрывает, что это всего лишь плоды его воображения. Но, предположим, что оба вы правы, что существуют какие-то марсиане или селениты. Согласитесь, шевалье, что в свете их предыдущих действий их намерения по отношению к нам не выглядят благожелательными?

– Вполне возможно, что они всего лишь исследуют нашу цивилизацию, уничтожая исключительно тех, которые им в этом мешают, – сказал я, хотя дрожь, проходящая у меня по спине, доказывала, что я и сам не верю в то, что говорю.

– Ну а вырывание сердец? – бросил кардинал. – Найдете ли вы разумное объяснение это варварского деяния?

Я подумал об одном из рисунков, скопированных Педро Гомесом с каменных табличек – на неи изображалась трансплантация сердца. И тут же мне вспомнились виденные в свое время знаменитые камни из перуанского городка Ица, три из которых, в качестве Альдо Гурбиани, а потом получил в подарок от их открывателя, доктора Кабреры.

– А может, Серебристым человеческие сердца нужны, чтобы существовать в нашем мире, – предложил я. – Быть может, это и есть та слабая сторона, разыскиваемая нами ахиллесова пята?

– Возможно, один из моих медиков, Амбруаз де Лис, утверждает, что если бы привить людям рыбьи жабры, мы могли бы жить под водой. Я приказал ему испытать его идею на кроликах, но ему это как-то не удалось.

– Достойное восхищения предприятие.

– Ладно, вернемся к Пришельцам. Вот скажите мне, иль Кане, как вы считаете, готовят ли они завоевание всех нас? Намереваются ли сделать с нами то, что католическая Испания сделала с индейцами? И если так, смогут ли они справиться с таким заданием?

– Все зависит от того, насколько они многочисленны, – ответил я на это. – Техникой можно разбить неприятеля, но только пехотинец и полицейский не смогут удержать территорию постоянно.

– Прибавь еще священника, – дополнил кардинал. – Понятное дело, что я осознаю это, потому-то меня так пугают сообщения о похищаемых детях.

– Ваше Преосвященство считает, будто бы они хотят…

– Мне известны методы действий язычников-турок, умножающих свои армии янычарами, которых они набирают из молодежи, похищаемой в католических странах.

– Следовательно, можно предположить, что у нас еще имеется какое-то время; летающие тарелки появились недавно, детей похищать стали еще позже. Думаю, они не будут готовы ударить на нас раньше, чем через десять или даже пятнадцать лет.

– Я до этого не доживу. – Ришелье печально усмехнулся, после чего, вынув небольшой кортик из ножен, срезал со стебля пурпурную розу необычайной красоты и погрузил в ее лепестках нос, вдыхая запах. – Тем не менее, это не означает, что мне можно пренебречь превентивными действиями. Знаете, иль Кане, что такое ответственность? – Ответа он не стал ждать. – Много лет назад я взял ответственность за эту страну, за порядок в нем, за ее будущее. И много сделал, тем не менее, мне и в голову не приходило, что, стоя на краю могилы, встречу вызов, который тысячекратно превысит своим весом все, с чем до сих пор я имел дело. Вот что бы сделали вы, иль Кане, очутившись на моем месте? – он снова спрятал лицо в лепестках розы.

– Возможно, я бы пытался убедить людей, мобилизовать их в отношении близящейся угрозы, готовить их к ведению партизанских действий.