Реконкистадоры

Весь ужас заключался в том, что от этих шагов зависело не только моё будущее, но и будущее множества людей на этой планете: землян, вышронцев, прионцев, скитисов, дологниссцев и даже придурков-наёмников. От этих шагов зависела жизнь моих друзей, партнёров, Ариши — всех тех, кто шёл со мной и верил мне.

И я боялся, что когда навалится боль, я не смогу пройти до пульта. Потеряю драгоценные секунды, и тогда — всё. Конец… Нет, плохой вариант — на него я не согласен!..

— Лазурная, ты сможешь обезболить? — поинтересовался я.

Смогу, но не полностью.

Ты просто не представляешь себе, в какой фарш превратилось твоё тело. Если бы не моя помощь, ты бы даже с ускоренной регенерацией ещё несколько дней приходил в себя.

Так что слишком сильно на обезболивание не рассчитывай.

Главное — помни, что как только я ускорю восприятие, боль отступит.

Цифра «6» начала медленно плыть — по всей видимости, превращаясь в цифру «5». Я уже запомнил, что это отнюдь не быстрый процесс. Субъективно, конечно, небыстрый. Исключительно в рамках моего личного восприятия.

Попробуй послать сигналы в руки и ноги. Двигаться они не будут, но ответный сигнал пройдёт.

Я попробовал. И почувствовал, как откликнулись мои драгоценные конечности. Ура, ноги-руки смогли отреагировать на мой зов!.. Вот никогда не думал, что такое простое ощущение сделает меня настолько счастливым!.. И только левая рука, лежавшая подо мной, отвечала на мой сигнал очень странно, на что я и пожаловался Системе.

Она не долечена. Жаль, но времени на это нет. Побудешь одноруким пиратом…

Готов?

— Нет!..

3!

— Ладно…

2!

— Вот так всегда!..

1!

— Соберись, Филя!

0!

— Можно было…

Боль наваливалась не мгновенно, будто резкими толчками прорываясь через какую-то плотину. Хотя, пока я лежал, то успел так мысленно себя накрутить, что доза адреналина, которая поступила в кровь, была, вероятно, вообще запредельной. На такой дозе и умирающего можно поднять и заставить танцевать лезгинку… Правда, нельзя исключать и вероятности того, что в этом, как всегда, мне заботливо помогла система.

В глазах всё покраснело, когда я отталкивался от земли, одновременно разворачиваясь в сторону того постамента, о котором говорила Лазурная… Я его и разглядеть-то толком никак не мог, потому что меня одновременно: а) трясло; б) переполняло энергией; в) тошнило; г) мутило; д) натурально ломало и во все стороны качало. Ноги вообще сами собой пытались подогнуться, но я заставил их сделать первые шаги, причём довольно бодрые. Потом упал — но даже упал я в нужную сторону!.. Молодец, Филипп Львович! А теперь ползи — ползи, как никогда ещё ползал, презренный червяк!..

Спасибо инерции, ползти всё-таки не пришлось — к постаменту я подъехал прямо на коленях, раздирая кожу в кровь, хотя вот эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что я в принципе в тот момент ощущал… Дрожащая рука — соберись, Филя! — властно легла на постамент, и всё снова замерло. Замерла боль, вытесненная на задворки сознания, замер таймер на цифре «00:12», замерла серая пыль, которую я поднял во время своего перемещения…

Молодец!

— Времени хватит?

Главное — не тратить его на любопытство! Ты готов стать моим оператором, Филипп?

— Я сюда для этого пришёл… Приполз… Упал! Неважно… Готов! — исправился я, осознав, что трачу драгоценные доли секунды.

Сейчас тебе должно было быть больно, но не будет. Ты ускорен так, что просто не почувствуешь всю полноту своих мучений.

Но я её почувствовал… Не как боль, а как лёгкий неприятный зуд по всему телу — совсем как в кресле у стоматолога после анестезии, когда начинают прицельно ковыряться в твоих зубах. Зуд охватил сначала руку, замершую на постаменте, потом распространился выше — до плеча, а затем вообще пошёл по всему телу. И он не прекращался до тех пор, пока таймер не дошёл до «00:10».