Рекорд

— Тим… Я… я — беда. — Выдыхаю, радуясь, что удалось подобрать нужное слово. — Но тебя это не затронет, даю слово. Если вдруг нас спалят, я все возьму на себя. А тебе… просто не стоит лезть в мои проблемы. Поверь, я искренне хочу, чтобы ты поимел Шилова. Больше мне ничего не нужно.

Уже в своей клинике я буду смотреть спортивную передачу и болеть за тебя во все горло. Я хочу видеть твою победу. Я хочу орать как сумасшедшая, когда ты окажешься на пьедестале!

Тим останавливает машину на трассе и говорит:

— Выметайся.

Боже.

Прямо в черноту ночи.

— Тим…

— Ты рассказываешь или выметаешься.

— Тебе просто не надо это знать.

— Настя, твою мать.

— Ладно! — кричу. — Дай мне минуту!

Машина трогается. Некоторое время я любуюсь тем, как Тим ведет супру, уверенностью в его глазах, расслабленной позой.

— Хорошо… Когда мне было семь, меня уже похищали. Дважды. У папы был бизнес, построенный в девяностые. Наверное, грязный, я не знаю, он тачки привозил из Японии. Понятия не имею, он кого-то обул или его попытались, но однажды меня просто запихали в машину на улице. Папа нанял бандитов, чтобы меня спасти, и у них получилось. Но в процессе возникла идея: почему бы тоже не разжиться деньгами? Ошибки первых они учли. Перепрятали так, что ничего нельзя было сделать. Пока папа собирал деньги, я сидела в подвале. Две недели. Одна. Меня не били, не домогались, кормили… нормально. Когда все закончилось, я вернулась к обычной жизни. Считала так до девятнадцати лет. Потом мы с друзьями, — посмеиваюсь истерично, — пошли на квест, чтобы хватануть острых ощущений. Там было типа подземелье, холод, темнота. И на меня внезапно накатил такой ужас, что я думала, задохнусь. Я все вспомнила, весь свой детский страх. И не справилась.

— Черт! — выпаливает Тим. — При таком раскладе нам не стоит играть в похищение. Тупейшая идея.

— Последние два года я провела в Италии, в специальной клинике для наркоманов, хотя никогда в жизни даже траву не курила. Меня держали в полной изоляции без возможности выбраться. Мама и Шилов навещали раз в три месяца, но о том, чтобы забрать меня, не могло идти и речи. — Я изо всех сил стараюсь говорить ровно, но нос все сильнее щиплет. Хмурюсь и выдаю: — И я не вернусь туда без надежды.

— Настя…

— У него мое наследство! — снова повышаю голос. — Активы, оставленные отцом. Шилов пользуется средствами по доверке, одну из которых я неделю назад отказалась подписать. После этого поняла по его глазам, выражению лица и намекам, что нарвалась на очередной билет на юг Италии.

— Если тебя держат силой, почему бы не обратиться в полицию?

— И что им сказать? Я два месяца назад выписалась из психушки, мое слово против слова Шилова. Ты знаешь, какие люди у него на дне рождения собираются? Я смогу обратиться за помощью только к его врагу, но пока знакома лишь с одним.

Тим усмехается.

— Я просто хочу получить немного своих денег. Потому что сейчас у меня нет ничего! Он не отдает мне паспорт и права. Пробовала написать заявление об утере, но Шилов каким-то образом умудрился узнать об этом и забрал документы раньше меня. В паспорте даже подпись не моя теперь, я не могу ее повторить! И со следующим заявлением будет то же самое… Тебе смешно? Звучит как бред?

— Вообще-то да.

— Вот поэтому я и не иду в полицию. Однажды, еще до клиники в Италии, я прибежала за помощью, рассказала, что заставляют подписать доверенность, в итоге меня поместили в крошечную комнату и держали там, в темноте, пока не… — Закрываю лицо руками, обрывая себя на полуслове.

Когда мама с отчимом забирали меня из участка, я готова была подписать что угодно, лишь бы выпустили. Седой майор долго обсуждал с Шиловым мое состояние, сочувствовал.

Жду, что Тим рассмеется или разозлится. Но он просто молчит, и я, осмелев, продолжаю:

— Шилов заплатит деньги, я знаю. Потому что ему нужны мои подписи. Я все рассчитала и придумала. Тим, как же я хочу поиметь его на деньги! Чтобы он испсиховался, пока искал меня, чтобы ему привиделись самые страшные сценарии. А дальше будет видно. Куда мы, кстати, едем?

— Мне нужно очистить мозг после всего услышанного.

— И?

— И пока я знаю только два способа, как это сделать. Один из них ты забраковала.

Улыбаюсь.

Мы въезжаем на территорию какого-то заброшенного склада, долго едем в темноте под аккомпанемент моего колотящегося сердца, а потом, буквально через поворот, оказываемся на огромной парковке. Шум, музыка, огни! Да здесь целая ночная тусовка!

Разноцветные спортивные машины, толпа зрителей. В глаза бросается вид на город, мост в огнях. Красивое место.

Мои глаза расширяются от восторга.

Тим надевает на меня кепку и улыбается.

— Перелезай назад. Ты хоть и не в розыске, но мало ли кто решит нас сфотографировать.

Я слушаюсь. Собираю волосы и прячу их под футболку, натягиваю кепку пониже.

Едва я пристегиваюсь, Тим командует:

— Держись!

Супра делает круг, заходит в долгий занос, и я, схватившись за ручку, громко визжу от удовольствия! Останавливаемся мы резко. У ряда самых крутых тюнингованных тачек.

Тима узнают мгновенно и, когда он выходит из машины, тут же облепляют.