Ректор на выданье

– Ты понят и прощен, – тихо сказала я.

– Не знаю, направил ли Гендарат Гадора Акрейга сражаться со мной или тот действовал на свое усмотрение, – чуть выдохнув, продолжил Родвер. – Но этому равному мне молодому магу удалось втянуть меня в поединок. Причем тогда, когда все шло к победе и я надеялся, что пуля пролетела мимо. Что я вернусь к тебе победителем… В общем, да, это был поединок равных. На его стороне были молодость и сила, даже чуть большая, чем у меня. На моей – опыт. В итоге мы действительно изранили друг друга почти до смерти. Я умирал. И понимал, что мое тело погибнет если не сейчас, то через четверть часа. Вокруг еще шла битва, поэтому никто не мог помочь мне… А вот тело Акрейга – моложе и выносливее – могло выжить. У парня не хватит умений выходить его, а я в его теле мог бы спастись. В сущности, я совершил то, что хотел совершить Гендарат. И поступил не самым лучшим образом по отношению к этому отважному самборийскому магу. Думать было некогда, но я успел обосновать для себя свой поступок заботой о благе мира, предсказанием и заботой о тебе, Магрит. Все условия подходили. Предсмертное состояние, возможность нанести внезапный «удар смерти» – из последних сил. Я захвачу его тело либо просто умру. У меня получилось. Спустя несколько минут я очнулся в чужом теле, а Гадор оказался в моем и ушел, когда последние искры жизни погасли. Так я стал… тем, кем стал.

– Но ты ведь помнил себя?! – изумилась я. – Тогда ты еще себя помнил!

– Помнил, – невесело усмехнулся Родвер. – Я лежал, глядя в небо, посреди битвы и постепенно осознавал себя в чужом теле. В теле, у которого есть шансы на выживание. И мечтал вернуться к тебе. Опасаясь, что меня найдут самборийцы и кто-нибудь распознает другую ауру, я пополз под самым мощным пологом невидимости, что мог поставить в том обессиленном состоянии. К счастью, рядом были предгорные леса. Там я закатился за куст и долго отлеживался, лечил себя, вернее, свое новое тело, как мог. Вылечил. Спустя двое суток я был на ногах. И нужно было понять, что делать… Но тогда же я начал понимать то, что меняло все планы. Я хотел вернуться к тебе, Магрит, рассказать обо всем. Потом отправиться к королю, получить помощь спецслужб и, возможно, проникнуть как шпион в стан врага. Либо жить с тобой, прикрывшись личиной своего прежнего облика. Но Божья воля была другой… Я начал ощущать, что забываю себя. А когда пытался зафиксировать свою память, то начинал терять силы и чувствовал, что умру. Дело в том – прежде я не знал об этом, – что память души как бы дублируется в структурах мозга. Воспоминания записываются в нашем материальном разуме. Там создаются особые связи между отдельными его частями. Так, я мельком вспоминал то, что было записано в мозге Гадора: всплывали картинки, я наблюдал их. А когда мой дух овладел тем телом, то эти связи начали рваться, на их месте пытались сформироваться новые – соответствующие моей памяти. Но во взрослом возрасте это невозможно. Это означает разрушение мозга при противоборстве старых и новых связей в нем. У меня оставался один выбор – либо отпустить процесс и позволить себе забыть все, либо умереть… Несложно догадаться, что я выбрал. Ведь я все еще надеялся сыграть свою роль в грядущем катаклизме и вернуться к тебе, Магрит.

Родвер замолчал. Мы тоже молчали. Да, драма, выпавшая на долю Роджера, была сильнее всех остальных. Я думала, что, горюя о погибшем муже, пережила величайшую боль. Но нет. Больше всего досталось именно Роджеру, поставленному перед выбором: потерять себя или умереть.

Он выбрал то, что было важнее для всего мира.

– Да-а, нелегко тебе пришлось, – сказал наконец Бар непринужденно, чтобы разрушить гнетущее молчание.

– Это было непросто… – согласился Родвер. Он взял себя в руки, и его лицо опять казалось невозмутимым. – В общем, мне опять нужно было быстро принимать решение. И я сделал все что мог, чтобы подготовить почву для своего «воскрешения» в будущем. Прежде, чем совсем утратил память, я выбрался на дорогу, ведущую в столицу. Там было пусто, но я знал, что вскоре проедет королевский патруль. В кармане у меня был набор подложных документов, в силу своей работы и предчувствуя возможные варианты развития событий, я всегда держал их при себе. Вписал туда имя Родвера Гайнориса – так я оставил подсказку самому себе или тому, кто будет в состоянии разгадать тайну в будущем. Родвер – заменил одну букву в своем имени. Гайнорис – намек на древнего дракона, который спал во мне. Вот, собственно, и все… И если бы ты, Барлор, не разгадал эту головоломку, мы бы так и не узнали о моей драконьей природе.

– Да ладно, – усмехнулся Бар. – Мы все отличились.

И вновь воцарилось молчание. Мы просто не знали, что сказать. Столько сложного, невыносимого было в прошлом. И теперь не верилось, что эта фантастическая ситуация так хорошо разрешилась. А мне до конца не верилось, что я опять обрела своего Роджера.

Я встала, подошла и обняла его за плечи.

– Но в итоге мы вместе, какой бы путь тебе ни пришлось пройти, – сказала я. – По Божьей милости ты воскрес в полной мере.