Реквием патриотам (СИ)

- Хорошие слова, - мрачно усмехнулся я, - но я был во многих странах и лишь недавно вернулся домой. Скажу тебе, почти везде с народом никто не считается, а правители и их самураи - там зовут рыцарями или просто дворянами - либо купаются в роскоши, живя за счет простых людей, либо зарабатывают деньги на дорогах, грабя и убивая. Мы замкнулись на своих островах, крича или думая втихомолку о своей избранности, а на самом-то деле ничем мы не отличаемся от людей с материка. По большому счету.

- Я и не хочу, чтобы мы стали такими, как люди с материка, - горячо возразил юноша. - Мы должны стать лучше, и нас теперешних, и людей с материка.

- Я не к тому, что мы станем такими, как уроженцы материка. Я говорил о том, что все люди одинаковы - где бы они ни родились. Такова наша природа. Сильные всегда живут за счет слабых, как среди зверей, так и среди людей.

- Мы не звери! - воскликнул Кэнсин. - У нас есть законы, ограничивающие силу и власть самураев, не дающие им заниматься разбоем и убийства крестьян.

- Они, между прочим, были по большей части введены Токугавой Иэясу, - заметил я. - И, вообще, многие ли из них соблюдаются. Ронины - а иногда и самураи, по негласному приказу своих дайме - занимаются разбоем на дорогах, совершают набеги на владения других и это не смотря на очень жестокие наказания, что сулят законы. Ты считаешь, что все в одночасье изменится, стоит нам только скинуть Токугаву Ёсинобу?

Кэнсин опустил глаза и долго смотрел в пол, после - на меня. Я молчал, ожидая его ответа.

- Вы не верите, что хоть что-нибудь изменится после смены власти, Кэндзи-доно, - произнес наконец юноша. - Тогда можно вернуть вам вопрос, с которого мы начали разговор.

- Я - самурай клана Чоушу и служу ему, как должно, - ответил я. - Я, и вправду, не слишком-то верю в грядущие изменения, но я надеюсь. Очень долго надежда была моим единственным спасением. Например, когда я жил в клетке в имении одного богатого лорда.

- В клетке? - не понял Кэнсин. - То есть, в тюрьме?

- Нет, именно в клетке, - еще мрачнее, чем обычно, усмехнулся я. - Меня приняли за некое экзотическое животное, вроде обезьяны, и поместили в клетку для всеобщего обозрения.

- Это... - у Кэнсина, похоже, не хватало слов, чтобы выразить свое возмущение. - Это же - безумие какое-то. Как люди могут быть способны на такое?

- Ты и сам, думаю, знаешь, что люди способны и не на такое.

По враз помрачневшему лицу юноши я понял - да, знает. Я похлопал его по плечу и сказал:

- У тебя есть идеалы, Кэнсин-доно, сохрани их. - Я подмигнул ему. - С ними проще жить, чем без них, поверь мне.

Глава 4.

Кагэро вложила в ухо Дзюбей кусок корпии. От сидения под водой у него вновь начали кровоточить уши и он оглох напрочь. Никотин ворчал, что так можно оглохнуть окончательно и на всю жизнь, Дзюбей делал вид, что не читает по его губам или намерено отворачивался, стоило тому заговорить. До Сата оставалось всего несколько часов ходу, однако их еще надо пройти, а памятуя о женщине с порохом и ниндзя, виртуозно скрывающемся в тенях, сделать это будет не так и просто.

Шли они медленно, соблюдая все возможные меры предосторожности, что было весьма затруднительно из-за глухоты Дзюбея. И вот, ближе к вечеру, они расположились на ночлег, костра разжигать не стали по понятным причинам и сейчас сидели на небольшой полянке в рощице, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Вокруг протянулись длинные тени, свет заходящего солнца окрашивал всех троих в зловеще-багровый цвет. Дзюбей показалось, что рядом полыхает пожар. Он прикрыл глаза и...

Звенит сталь, трещит дерево доспехов, кричат люди. Войска Токугавы штурмуют монастырь, где засели приверженцы материковой религии, что зовется Верой. Их солдаты закованы в жуткие латы, которые носили на материке в далекой древности, переданные торговцами из Иберии и Коибры, в руках у них нагинаты, но они мало что могут противопоставить умелым солдатам сегуната, закаленным во многих сражениях против мятежников и ронинов всех мастей.

Спасли Дзюбея его рефлексы, оттачиваемые годами. Он перекатился, почувствовав толи движение ветра, толи каким-то шестым чувством ощутив опасность. Над ним просвистела цепь с сюко, с треском, которого он не слышал, вонзившаяся в дерево. Перекатившись обратно, он наугад рубанул в ту тень, откуда вылетела цепь. Раздавшегося крика, который разбудил Кагэро с Никотином, он также не слышал. Они повскакивали на ноги и увидели скачущую на одной ноге тень, не смотря на потерю конечности активно улепетывающую на запад, как раз навстречу заходящему солнцу.

Кагэро кинулась следом, как Дзюбей, однако Никотин удержал ее за рукав кимоно.

- Вы с Дзюбеем спасете друг другу жизни постоянно, - произнес старик. - Знай, у меня нет противоядья для Дзюбея, так что спасти его можешь лишь ты.

- Как? - растеряно спросила Кагэро, хотя отлично знала ответ.

- Сама отлично знаешь, - усмехнулся монах. - Это будет обоюдно выгодное дело. Когда в последний раз тебя касался мужчина, а?

Кагэро одарила его пламенным взглядом, но, ничего не сказав, бросилась вслед за Дзюбеем и сбежавшим врагом.