Реквием патриотам

— Ты не хуже меня понимаешь, что за первой схваткой с местными бандитами последует ещё одна и ещё, и ещё. — Я поглядел прямо в глаза юноше. — И тогда на нас обратит внимание это самое Злодейское трио, стоящее за ними. Можно сказать, мы уже влезли в это дело.

Не смотря ни на что, Кэнсин взгляда не отвёл.

Убийца крался по улицам ночного Зэгена. Он не первый раз приходил в город, чтобы вершить свой суд над всем и всяческим уродством, которое переполняет мир. Как могут жить сирые и убогие, жадные и уродливые твари, именующие себя людьми. Насколько далеки они от совершенства и всего прекрасного, как мало его, и значит он, Мугендзи, должен (даже обязан!) уничтожать уродство, чем он займётся сейчас.

Нищий воровато оглянулся и поднялся на ноги, хотя минуту назад казалось, что у него их нет. Обманщик и плут и не знал, насколько близко к смерти был, изображая инвалидность. Мугендзи убивал только неполноценных людей, которых считал уродами, недостойными жизни. Убийца прошёл мимо враз чудом «исцелившегося» нищего, не бросив на него более и взгляда, и двинулся дальше по грязной улице.

— Эй ты! — окликнул его хриплый голос. — Ты кто такой?!

Мугендзи обернулся и увидел троих разбойников (скорее всего, ронинов) в грязных кимоно и с дурными мечами в руках. Лица и части тел их, проглядывающие через многочисленные прорехи в одежде, были покрыты шрамами (старыми и свежими), язвами и ссадинами, — эти трое были явно не дураки подраться. Именно такие отвечали почти всем требованиям Мугендзи и были первыми кандидатами в жертвы беспощадного ревнителя красоты.

Они вошли в город почти как завоеватели, свысока глядя на его обывателей. Два десятка самураев со знаками различия клана Токугава на кимоно. От них казалось исходила аура значительности и спокойной уверенности в себе, заставляющая всех вокруг уступать им дорогу и жаться к стенам, лишь бы быть подальше от этих страшных людей. Это чем-то напомнило Сейсиро те времена, когда он служил у Ёсино Рана в провинции Ога. Впрочем, Сейсиро предпочитал не вспоминать о тех временах, он решительно отмёл эти воспоминания к обернулся к одному из своих самураев.

— Дзин-Эмон, где ёрики? Я, вообще, не вижу слуг закона в этом городе.

Немолодой самурай, вполне оправдывавший оба своих прозвища, покинул третий отряд Синсэнгуми после того как его командир спасовал перед Самураем-с-крестом, и ушёл из столицы в провинциальный отряд самураев, оставив службу в Волках Мибу. Теперь Деревянная башка был вторым самураем в отряде после Сейсиро, который иногда был готов придушить старого буси своими руками, однако молодой командир понимал, что опыт Дзин-Эмона был жизненно необходим Сейсиро.

— Беззаконье правит нынче на Ритэн-Кё, — бросил Дзин-Эмон, перекладывая своё кама-яри[67] с одного плеча на другое. — Прислушайтесь к тому, что говорят хэймины м вы всё поймёте.

Каким образом старому Дзин-Эмону удавалось почти мгновенно собирать информацию просто гуляя по улицам города для Сейсиро оставалось загадкой.

— И что же услышал ты? — спросил молодой командир старого самурая.

— Злодейское трио, покончить с которым мы приехали сюда, — начал свой рассказ Дзин-Эмон, — уже несколько месяцев правит на острове. Мати-бугё и мэцукэ покинули его, гарнизон, стоявший в городе вырезал некий Аоки Тоума, предводительствующий воинами этого самого трио. О нём чаще говорят, как о Воине-Демоне и Чудовище с красным мечом. Кроме того, на стороне трио сражались женщины — жрицы или хранительницы некой древней гробницы, находящейся в старом замке Тенгэн.

— К какому культу они принадлежат? — несколько рассеяно поинтересовался Сейсиро, в мозгу которого пульсировали лишь два слова «Аоки Тоума».

— О нём позабыли давным-давно, — пожал плечами Дзин-Эмон, отчего его кама-яри слегка подпрыгнуло, — помнят лишь, что это всегда были женщины. К ним часто уходили нелюбимые жёны или дочери, которых не устраивала доля, отпущенная богами. И что самое интересное, все находили у них приют, и власти ничего не могли поделать. Ведь в Тенгэн приходили не только отчаявшиеся женщины, но другие люди со своими заботами и проблемами, жрицы помогали им во всём не прося платы.

— И теперь эти же женщины сражались на стороне Злодейского трио, — мало слушавший старого самурая Сейсиро не очень разобрался в чём дело.

— Это и удивительно, — согласился Дзин-Эмон.

— Разберёмся со всем, — кивнул ему Сейсиро, продолжая рефлекторно шагать по улице, погрузившись в воспоминания, от которых хотел избавиться ещё сильней нежели от памяти о службе в отряде бесчестного (с точки зрения молодого идеалиста) Ёсино Рана.

— Я пришёл за мечом, учитель, — голос Аоки как обычно холоден и жёсток, — отдай мне его. Я имею право на него.