Реквием патриотам

Дзюбей рассмеялся. А вот Юсиро было не до смеха, он был слишком поражён всем произошедшим.

Микото рухнула на колени перед Накоруру, из глаз её в три ручья хлынули слёзы. Дева Света обняла ей, прижала к груди, снова вспыхнул ослепительный свет и обе женщины исчезли, словно растворившись в нём. Дзюбей с Юсиро остались одни на краю чёрного моста.

— Идём отсюда, — хлопнул наёмник по плечу молодого самурая. — Трупы не самая лучшая компания.

Когда оба ушли и голоса их (самурай и наёмник переговаривались на ходу обо всём и ни о чём) затихли, с пола поднялся Аоки Тоума. Раны на его груди стремительно затягивались, он выдернул вакидзаси, отшвырнув его подальше, и рассмеялся.

— Глупцы! Я получил-таки всё, чего добивался. Вся, вся, вся сила достанется мне. Ни старику Оборо, ни сопливке Микото, а мне.

Он вскочил на подоконник и ступил на чёрный мост, ведущий в последний замок Цунаёси — к источнику его силы. Мост и большую часть покоев неестественного замка Аоки миновал без проблем и уже через несколько минут переступил порог главной его комнаты, чёрной копии той, что всегда была заперта изнутри в замке Тенгэн. С каждой секундой, с каждым пройденным шагом, катана в руках Аоки наливалась багрянцем всё сильнее и сильнее, теперь могло показаться, что он раскалён и его только что вынули из печи или сняли с наковальни.

Войдя в ту самую комнату, он прошёл к небольшому капищу, установленному в самом центре его. На нём распластался Оборо, выглядевший прямо как живой, вот только в груди его, точно напротив сердца, зияло небольшое отверстие.

— И что ты теперь станешь делать, Аоки? — поинтересовался Делакруа, возникший (словно соткавшийся из мрака) в углу алтарной комнаты. — Без живого сердца тебе не освободить силу, заключённую в капище Килтии. Моё, к слову, не подходит, я уже не совсем человек.

— Для этого-то мне и нужен этот меч, — ответил ставший словоохотливым в ожидании триумфа Тоума, заскакивая на тело Оборо. — Он напоен кровью сотен человек, убитых им, они отворят для меня силу забытой богини и они же не дадут ей сжечь мою душу дотла. — Он рассмеялся снова и вонзил клинок в отверстие в груди Оборо.

— Посмотрим-посмотрим, — бросил Делакруа, вынимая для страховки свой чёрным меч, за пульсировавший в руке настолько эта комната была напоена тёмной силой богини смерти.

Однако все его сомнение развеялись, когда в тело Аоки ударил из алтаря мощный поток света. Самурай не растаял в нём, он кричал от наполняющей его силы, однако она не разрушала его.

— Проклятье, — прошипел Делакруа, готовясь к бою. — Без рисунка. Будь оно всё проклято. Знай я об этом мече в своё время, правил бы уже давно этим миром.

Когда поток иссяк и на алтаре остался лишь Тоума Аоки с почерневшим мечом в руках, Делакруа шагнул ему навстречу, поднимая свой.

— Последнее капище Килтии в нашем мире, — шепнул он. — Теперь моя метущаяся душа, наконец, получила покой. Но ты стоишь на моём пути, ты, Аоки, живое напоминание мне о том, чего я мог достичь и не достиг. Будь же ты проклят за это на веки вечные.

— Какие громкие слова, гаидзин, — бросил Тоума, спускаясь с капища. — Я запихну их тебе в глотку.

С каждым шагом он менялся. Белые волосы самурая отрастали, рассыпаясь по плечам, лицо темнело, в глазах разгорался огонь, на теле нарастали доспехи, меч в руках из обычной (хоть и кажущейся раскалённой) катаны превращался в суканто-но-тати[74].

— Ты получил силу, — усмехнулся ему Делакруа, — но не знаешь ещё как ей пользоваться.

Делакруа изменился гораздо быстрей, обратившись в сияющего воина в белоснежных доспехах, с которыми несколько дисгармонировал лишь его чёрным меч.

Они рванулись навстречу друг другу, вскинув оружие для одной-единственной атаки, в полном соответствии с традициями самурайского поединка (которых Делакруа, впрочем, не знал). Клинки не скрестились. В последний миг Делакруа плавно, но вместе с тем молниеносно, ушёл вниз и вонзил свой чёрный меч в живот Аоки. Клинок легко пробил наросшую на теле самурая броню и пронзил его насквозь, выйдя из спины. Делакруа выдернул меч из тела противника, отступил на шаг, глядя как Тоума медленно падает на пол.

— Умения не заменит ничто, — веско произнёс Делакруа, возвращаясь в свой обычный вид и с сожалением глядя, как растворяются в воздухе частицы силы Килтии, покидающие тело Аоки. — Ни меч, ни сила.

Замок также исчезал, лишившись образовавшей его силы древней богини смерти. Пора было покинуть его и как можно скорее.

Глава 11

— Военно-морской министр говорил мне, что здесь нас встретит адрандец Виктор Делакруа, — произнёс капитан Мэттью Перри после обязательных вежливых приветствий на палубе флагмана его эскадры, проводив нас с Кэнсином в свою каюту, — однако я его среди вас не вижу.

— Он покинул нас, — ответил я.

— При каких обстоятельствах? — поинтересовался мистик в униформе охотника на ведьм, стоявший за спиной капитана. Его присутствие несколько раздражало «морского волка», что было заметно невооружённым взглядом.

— При загадочных, — улыбнулся я, однако шутка, похоже, не произвела особого впечатления на капитана и клирика.