Реквием патриотам

— Мне пришлось поучаствовать в ней на стороне Билефельце и было как-то удивительно противно воевать против гномов. Иногда на нынешней войне я также как тогда задумываюсь, а на той ли стороне я воюю. Ведь врагами моими были вполне приличные люди, верные долгу и чести, а друзьями — подлые и двуличные типы, которым при каждом слове хотелось плюнуть в рожу. Но дело всё же, скорее, в грядущих изменениях, если они — альтернатива медленному загниванию под властью Токугавы, то, быть может, лучше жить в таком болоте.

— Жить в болоте, говоришь. — Адмирал Перри тяжело вздохнул. — Нет, пожалуй, изменения лучше, даже такие, какие идут на материке. Будущего не отменить и его наступление не остановить, как бы того не хотелось всяким там царям, королям, императорами или сёгунам. Можно лишь отстать в развитии и отстать фатально, после чего страна просто станет придатком более сильных и развитых.

— Тут я поспорить не могу, — кивнул я, — но быть может, можно было найти другой путь.

— Избранный материковыми государствами путь проще и приносит прибыль, причём неплохую. Не думаю, что ваш император изменит ему.

— Наверное, да. И значит в самураях очень скоро отпадёт необходимость окончательно. Токугава Иэясу в своё время сделал из многих буси чиновников, державших в руках счётные палочки, а не мечи. Теперь же, получается, нас на поле боя сменят офицеры, которым сможет стать любой хэймин, выбившийся из простых асигару.

— А вот это, между прочим, не так и плохо, — возразил Перри. — История знает множество случаев, когда выбившиеся из обычных солдат офицеры творили подлинные чудеса во время войн и отдельных сражений.

— У нас таких случаев не бывало, — вздохнул я. — Буси должны воевать, а хэймины — торговать, обрабатывать землю и вести прочие мирные дела. Так было от веку.

— Это и есть главная причина вашего застоя, — усмехнулся Перри, — нежелание менять собственное мировоззрение. Мир меняется и вы все должны это понять и принять. Пришло время ломать вековые традиции и ты сам мне только что об этом сказал.

— Ну да, — кивнул я, — это именно так. Выходит, скоро нам, самураям, не нужны будут мечи. Завидую я иногда павшим в этой войне, им не придётся увидеть изменений, которые мы приближаем каждым своим действием и словом.

Я поднял глаза на бесконечную морскую гладь, разрезаемую носом «Королевы морей». Оно будет всегда и никогда не изменится, ему я завидую ещё больше чем павшим.

Было прекрасное летнее утро, когда эскадра на всех парусах подошла к Мурото. Мы подняли специально для этого приготовленные флаги — страндарский и Алое солнце Такамо, личный стяг микадо, которому очень скоро суждено будет стать флагом всех островов.

— Город так красив, — произнёс адмирал Перри, оглядывая развешенные, буквально, на каждом доме значки и флажки. — У вас какой-то праздник?

— Нет, — покачал я головой, удивлённо смотря на Мурото. — Да и, вообще, все праздники и гуляния в Мурото запрещены до окончания войны.

— Ни в гавани, ни поблизости от неё нет ни одного солдата, — произнёс Кэнсин, возвращая старпому «Королевы морей» подзорную трубу. — Это более чем странно.

Я передал его слова капитану Перри, непонимающе глянувшему на меня.

— Это верно, — кивнул тот. — Нас должны были заметить несколько часов назад и заметили, Баал побери! Весь берег уже должен кишеть этими вашими асигару и прочими солдатами.

— Вон уже кто-то идёт, — спокойно произнёс старпом, обладающий просто выдающимся зрением. — По виду кто-то вроде делегации, все разодетые.

— Готовь абордажную команду, — бросил ему Перри, — и пушки.

— Не нужно, — отмахнулся я, уже разглядев флаги, что несли люди, идущие к гавани. На них красовался мон клана Чоушу и микадо. — Это — друзья, поверь мне.

Перри долго глядел мне в глаза, однако, отведя взгляд, отменил свои приказы. Он поверил мне.

Напыщенный церемониймейстер подошёл к самой воде и прокричал так, будто мы находились, по крайней мере, за несколько миль от него:

— Божественный император, Алое солнце Такамо, микадо Мэйдзи, в сопровождении даймё клана Чоушу желает взойти на борт!

Я перевёл капитану и тот приказал спустить сходни. По ним на борт поднялась такая орава народу, что на палубе мигом стало тесно. Теснее было на моей памяти только во время одного абордажа, когда наш корабль осаждали одновременно два фрегата, но это так, лирическое отступление. Самыми разодетыми (но отнюдь не напыщенными) были, конечно, Ёсио и Мицухара Мэйдзи, точнее теперь уже просто Мэйдзи — микадо фамилия не положена, ведь нет же фамилии у солнца.