Реквием по завоевателю

У Хенка затряслась голова, он слышал еще шаги у себя за спиной. Задняя дверь была тоже сорвана с петель импульсным выстрелом. Комната постепенно заполнялась перепачканными вооруженными людьми, держащими бластеры на взводе, лица у них были каменными.

— Первый Хенк! Ты сдаешься? — окликнул его мужчина, входя через дверной пролом. У него были нашивки Первого отделенного. Остальные толпились за ним, окружив Хенка и офицеров, которые оцепенели в тупом изумлении.

Остолбеневший, не чувствуя боли в израненных руках, Хенк кивнул. Что случилось? Как? Его снова затошнило, тяжелые спазмы сдавили желудок.

Стоявший перед ним первый секционный поморщился, подвинул ногой один стул и сел перед коммом. Он нажал кнопку и негромко заговорил:

— Синк? Надеюсь, ты меня слышишь. Говорит Мак. Мы взяли Каспу. Похоже, что Двадцать седьмая дивизия вошла в историю, Синк.— Макрудер помолчал, но ответа Хенк не смог расслышать. Потом Макрудер добавил:— Передай Шиксте, что тот выстрел был великолепным.

Хенк напрягся, его заколотило, когда сильные руки подняли его на ноги. В голове у него все перемешалось, пока его разоружали. Босыми ногами он чувствовал холодный пол. Ему связали за спиной руки веревкой и вывели в прохладу каспанской ночи.

Хоувз с остатками своей группы, шатаясь, взбирался по крутому склону, пыхтя и задыхаясь. Закопченные и покрытые грязью, они, оступаясь и скользя на черно-серых валунах, подымались вверх. Ребята с трудом тащили огромный бластер, втаскивали его на скалы и переносили через упавшие деревья. В пылу боя Хоувз оторвался от своего отделения с двадцатью мужчинами и женщинами. Пятнадцать их товарищей остались лежать у подножия, убитые бластерными выстрелами и бомбами, сброшенными с орбиты.

— Ложись! — закричал рядовой Бучмэн,— и все бросились на землю одновременно с громким взрывом. Шрапнель отбивала куски от скал, послышалось шипение, их окутал желто-зеленый туман.

— Не дышать! — приказал Хоувз, потому что этот туман был ядовитым.

— Лицом в грязь! — они подождали, пока ветерок не отогнал туман на восток. Хоувз поднял голову, моргая и осматриваясь вокруг, как сова.

— Все, можно идти! — он шлепнул лежащего рядом.— Пошли, вперед!

—• С бластером все в порядке,— доложил другой рядовой,— все системы работают!

— Покатили, ребята! — снизил голос Хоувз, потому что ему пришлось тоже подставить плечо, а под такой тяжестью не покричишь.

— Фред мертв,— позвал Джохи.— Похоже, отравленная пуля попала ему в ногу.

— Отойди и не трогай его! — приказал Хоувз.— Если только коснешься, сам будешь трупом, ка\ Фред. Все, вперед!

Они начали штурмовать склон, борясь с силой притяжения и со временем до тех пор, пока солнце не спряталось за горизонтом. Из глубин подсознания всплывал пережитый страх, что Третья аштанская может обрушить на них огонь так же, как в прошлый раз.

Впереди и ниже, за зарослями низкого, похожего на щетки, колючего кустарника, рассеченного оврагами и ложбинами, находился враг. Периодически сотрясалась земля, и видны были резкие вспышки лазера и бластеров, хлещущие воздух направо и налево,— это две группы третьего отделения Хоувза вели безнадежный арьергардный бой, чтобы Хоувз с ребятами выиграли время и могли оторваться от преследующей орды врагов.

— Еще пятьдесят метров, ребята,— шепнул, задыхаясь, Хоувз, спина трещала под тяжестью бластера, легкие разрывало от недостатка кислорода. Пот струйками стекал по его усталому лицу.

— Ты думаешь... Синк... еще там? — кто-то спросил.

— Ему... лучше,— Хоувз задохнулся и зашелся в кашле:— Пропади они... пропадом, эти ре ганцы... я достану... Я заставлю кое-кого жестоко заплатить.

Сдерживая стоны, они старались устоять на ногах — уже было рукой подать до вершины, иссеченной трещинами и разломами. Сплевывая и проклиная все на свете, они переводили дух под соснами.

Слева в пятидесяти ярдах в воздухе что-то разорвалось, сосны разнесло в щепки, в воздух поднялась пыль, веером взлетели куски скал, земля затряслась, и все повалились, прикрывая руками головы.

— Реганские ублюдки,— плюнул Хоувз, моргая из-за пыли, сыпавшейся на него. Он посмотрел наверх покрасневшими глазами, которые сейчас резко выделялись на его чернокожем лице. Голос перешел в задыхающийся хрип:— Благословенные Боги, только помогите нам добраться до вершины. Только это. Потом дайте нам время на один несчастный выстрел из этого тяжелого сукиного сына, а потом я буду трахать твоих маленьких жриц целыми днями всю оставшуюся жизнь.

На них посыпались песок и мелкая галька. Хоувз встряхнулся:

— Пойдемте, еще полсотни метров, ребятки! — и они потащились вперед, чувствуя, как хорошо их видно через вражеские ИР-визоры. Единственной надеждой было одурачить противника,— проще говоря, успеть добраться до вершины и развернуть эту пушку, стреляющую частицами, против которых не устоит ничто.