Религия Библии. Христианство

«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает зна­ние. И взяла плодов его и ела». Итак, мы видим, что биб­лейский текст подчеркивает очень важный момент: плод дерева вожделен, ибо дает знание. О, сколько «хороших» слов сказали по этому поводу те богоборцы, которые чи­тали Библию! Они говорили, что Библия запрещает лю­дям знать, что она принуждает их к ограничению по­знания, ведет к обскурантизму. А на самом деле, о каком знании идет речь? Созданный Богом по Его образу, биб­лейский Адам знал Бога и в Нем знал все. Он, Адам, был продолжением Бога в сотворенном мире. Но Еве вожде­ленно не знание само по себе, а знание для себя. Не для то­го, чтобы служить Богу, — это знание было у Адама и его жены, а для того, чтобы удовлетворять свои собственные вожделения, помимо Бога. Это было вожделенное знание. Узнать, чтобы подчинить, узнать, чтобы стать хозяином познанного, сделать, как говорил Фрэнсис Бэкон, зна­ние — силой. Именно о таком знании говорится в этой фразе третьей главы книги Бытия. По сути, это то, что по­том назовут магическим знанием. И такое знание пред­лагает змей жене. «Ты будешь знать», «ты будешь знать, как», «ты будешь знать метод», метод существования без Бога, вне Бога, как «мы уже существуем — ты же видишь, мы не умерли».

Почему человек захотел познать это альтернативное состояние и почему он мог это сделать? Человек сотво­рен свободным. Это — общечеловеческий религиозный опыт. Нет ни одной теистической религии, которая бы утверждала иное. О свободе человеческого сердца гово­рят даосы и говорят индийцы, говорят буддисты и гово­рят, безусловно, религии Запада. Идея свободы впервые для писаного слова звучит в Мемфисском богословском памятнике — египетском тексте, по мнению большин­ства ученых, середины III тысячелетия до Р.Х., причем звучит с предельной ясностью, с абсолютной четкостью. Это позднее, много позднее некоторые новые религиоз­ные течения — ессеи в иудаизме, мутазилиты в исламе, лютеране и кальвинисты в христианстве — и некоторые философы, например Бенедикт Спиноза, стали отри­цать принцип человеческой свободы, заменяя его пол­ной предопределенностью: Ita est, ergo ita sit! — по слову профессора Арнольда Гейлинкса, сменившего католиче­ство на учение Кальвина. Но это — XVII век после Р.Х.

Во времена создания Библии люди думали иначе: че­ловек сотворен свободным. Свобода — это и есть образ Божий. И поэтому у человека есть возможность выбо­ра — следовать ли воле Божьей, Абсолютному Благу, или отказаться, подобно духам, от следования воле Божией и перейти в состояние абсолютного зла. Понятно, по­чему не «добра и зла», а только и исключительно зла. Потому что добро познается как добро только тогда, ко­гда мы познаем альтернативное состояние, состояние не-бытия, состояние вне Бога. В благе пребывая, мы не переживаем благо как благо, как здоровый человек не чувствует, что дышит, а рыба не наслаждается тем, что находится в воде. Но если рыба будет выброшена на бе­рег или если человек заболеет астмой, то, соответствен­но, водная среда и легкое дыхание станут сознаваемым и желанным благом, альтернатива которым — страдания и более или менее скорая гибель. Поэтому вкушение пло­дов дерева познания добра и зла есть в действительно­сти вкушение зла и познания добра только как утрачен­ного состояния.

Теперь нам ясно, что человек может познать не-бытие, то есть по своей свободной воле уйти в ничто. Но поче­му он этой возможностью пользуется? Вот это — самый главный и на самом деле самый сложный вопрос биб­лейского текста.

Не забудем, что те люди, которые делали выбор, то есть Ева и Адам, — это существа совершенные. Они еще не испытали этого соединения с «ничто». Если мы вни­мательно будем смотреть на свои жизненные опыты, на опыты повседневности, мы увидим, как часто мы совер­шаем дела, которые, вы прекрасно знаете это, уничтожа­ют нас и наши положительные цели хотя бы частично, хо­тя бы в мелочах. Далеко не всегда человек творит то, что, как он думает, его созидает. Очень часто человек творит то, что — он знает —разрушает его, и все равно творит. Это, к сожалению, для всех нас реальный опыт. Это был опыт и людей, писавших библейский текст.