Религия в Китае. Выживание и возрождение при коммунистическом режиме

Помимо народной религиозности местной общины, распространены также такие народные верования и индивидуальные практики, как гаданиия (суанъгуа), физиогномика (сянмянь), глифомантия (цзцзы, разбор частей иероглифов), фэншуй и тому подобные. Они стали широко популярны в эпоху реформ. Согласно докладу, опубликованному в журнале «Религии в Китае», официальном издании Государственного управления по делам религий, около 5 млн человек в середине 1990-х годов зарабатывали себе на жизнь предсказанием [Wen 1997]. Во многих городах есть свои «улицы предсказателей», на которых где работают десятки подобных специалистов. Забавно, что нередко подобные улицы примыкают непосредственно к университетским кампусам. Исследование, проведенное сотрудником Государственной административной академии Китая, показало, что большинство даже членов Коммунистической партии и правительственных чиновников среднего звена верят в какое-то из этих «суеверий»[72]. В строгом смысле, такие «предрассудки» (мисинь) в большей степени относятся к магии, чем к религии. Тем не менее они включают в себя веру в сверхъестественное и в некоторой степени отвечают потребностям людей в подобной вере.

По сравнению с вынужденной заменой в виде коммунистической идеологии, отвергающей сверхъестественное, квазирелигиозные и даже псевдорелигиозные практики могут оказаться более удовлетворительны. Однако распространенная практика подобных неинституциональных духовных верований является симптомом экономики дефицита на рынке религий в условиях прошлого и настоящего жесткого регулирования со стороны государства. Когда институциональные религии оказываются более доступными, обратиться к конвенционной религии людям, практиковавшим различные виды альтернативной духовности, может оказаться проще, чем искренним атеистам. В историях об обращении в буддизм, которые публикуются в буддийских журналах, часто сообщается, что практика цигун провоцирует интерес к буддизму. Например, почтенный учитель Цзин Хуэй, президент буддийской ассоциации провинции Хэбэй, заявил, что в Китае «многие люди начинают учиться чань[-буддизму], потому что до этого занимались цигуном»[73]. Несколько моих давних знакомых прошли целый ряд духовных метаморфоз, начиная свой путь как убежденные последователи коммунистического атеизма, затем начиная практиковать цигун, примыкая к Фалуньгун и, наконец, проходя крещение в христианской церкви. Очевидно, что практика народной религии или цигун облегчает путь к вступлению в ряды более конвенционных религий. Это не значит, что на свободном рынке религий все представители народной религии обязательно примкнут к институциональным формам религии. Этого не произойдет, поскольку вкусы и предпочтения очень различны и могут оказаться относительно устойчивыми в распределении по различным группам людей. Жуки могут войти в стандартное меню, даже когда прекратится голод, а практика альтернативной духовности может оказаться естественной для некоторых людей, особенно когда такая духовность на протяжении долгого времени подпитывалась различными культурными и политическими силами в обществе.

Духовное пробуждение

Замена не может функционировать вечно. Подавлять активный спрос 一 не значит упразднить потребность, которая уходит в латентное состояние или скрывается в частной жизни. Как только религия опять оказывается доступна, латентное вновь может стать активным, а прежде скрывавшаяся потребность выходит в публичное пространство. Этот процесс графически изображен в правой части рис, 6.1.

Духовное возрождение в Китае периода реформ первоначально проявилось в художественной литературе. Герой новеллы 1981 года «Когда исчезает закат» («Ванься сяоши дэ шихоу») 一 красногвардеец-хунвэйбин, долгие годы пытающийся уверовать в науку и марксистский диалектический материализм. На святой горе Тайшань он встречает буддийского монаха, с которым вступает в длительную открывающую ему глаза беседу. Эта новелла быстро стала предметом политических дебатов, однако завоевала популярность среди китайской молодежи, поскольку отходила от идеологической ортодоксии. Она также породила среди читателей спор о науке и религии. Духовенство, некогда высмеиваемое и изгнанное из публичного пространства, как оказалось, способно предоставить современному человеку удовлетворяющие его ответы на вопросы, с которыми сталкиваются многие молодые люди. Сама эта мысль в то время была скандальной, но она способствовала возникновению у многих людей стремления к духовному поиску в области религии и вне ее.