Религия в Китае. Выживание и возрождение при коммунистическом режиме

Целое всегда значительнее суммы своих частей. Публикация книги привела к удивительным результатам. На ежегодном собрании Общества научного изучения религии в 2012 году наиболее активные социологи религии посетили собравшую значительную аудиторию сессию «встреча автора и критика». Обзоры на мою книгу появились во многих авторитетных журналах – в том числе в New York Review of Books, American Journal of Sociology, Social Forces, Contemporary Sociology, European Journal of Sociology, Journal of the Scientific Study of Religion, Sociology of Religion: A Quarterly Review, Journal of Asian Studies, Journal of Church and State, Journal of Contemporary Religion, Journal of Chinese Religions, Religion and Society in Central and Eastern Europe, Archives des sciences sociales des religions[95]. Во всех отзывах, кроме одного, книге давалась позитивная оценка, хотя присутствовала и критика, которая обычно встречается в публикациях подобного рода и на которую авторы обычно не отвечают. Негативный отзыв будет подробнее рассмотрен ниже. Увидели свет корейский и итальянский переводы книги [Yang 2017; Yang 2020], готовится ее китайский перевод [Yang (forthcoming)], это вывело мою работу за пределы англоязычной аудитории. В 2013 года я с удивлением узнал о своем номинировании, а потом и избрании на пост президента Общества научного изучения религии. В этом научном объединении я состоял и работал со студенческих лет, а теперь оказался первым с момента его основания в 1949 году его не-белым президентом [Ecklund 2020; Yang 2016].

Реакция китайского академического сообщества

Первое десятилетие XXI века оказалось благодатным временем для начала социологического исследования религии в Китае. Во-первых, ряд классических книг по этой дисциплине были переведены на китайский и опубликованы в КНР[96]. Во-вторых, выход в свет китайской версии «Символов веры» и других сочинений Старка и его соратников стимулировал широкие теоретические дискуссии[97]. В-третьих, лекции известных ученых на ежегодных летних институтах и выступления на ежегодных конференциях по социологическому изучению религии предоставляли китайским исследователям возможность лично встретиться с ведущими западными специалистами. Наконец, мои собственные лекции о новой парадигме в социологии религии, которые я провел в нескольких университетах, мои выступления на тему религиозного рынка в Китае и полевая работа, которой я руководил или которую спонсировал, способствовали росту интереса к проблеме социологического религиоведения [Huang 2009; Huang, Hu 2019; Li 2014].

Теории рынка религий немедленно привлекли внимание китайских ученых и чиновников. На конференциях, в научных публикациях и в студенческих и аспирантских работах был заметен интерес к новой парадигме. Согласно Вэй Дэдуну, религиоведу из Китайского народного университета,

Первое китайское издание «Символов веры» тиражом в 5 тыс. экземпляров быстро разошлось, за ним последовало второе, 2007 года. Труды по теории религии редко удостаиваются переиздания [в Китае]. За последующие несколько лет появилось свыше десяти обзоров книги. Во многих дипломных работах теоретическая модель Старка и Финке была взята за основу исследования. Появились проекты эмпирических исследований на этой базе. Сам термин «религиозный рынок» стал модным не только в академической среде, но и в религиозных, политических кругах, в СМИ… После того, как в Journal of Renmin University of China вышла китайская версия статьи [«Красный, черный и серый рынки религии в Китае»], эта статья не только оказала значительное влияние на китайскую социологию религии, но и привлекла внимание многочисленных правительственных служб [Wei 2010: 67-68].

Вот как высказался Чжан Чжиган, религиовед из Пекинского университета: