Религиозная память крестьянства в XX–XXI веках в селах Черноземья России

«У меня дети рождены в 1986 и 1989 годах… нам не разрешали детей крестить. Но все равно же покрестил, когда уже вот эта перестройка началась… в 90-х… потому что раньше были в колхозах парторги. Вот тех, кто перекрестил, наказывали… Строгий выговор с занесением в комсомольскую карточку… Боялись, а все равно делали…» (Прох., М, 1963).

«У меня трое детей. Дочку в Обояни крестили. А двоих в Харькове… в 76 году и 80 году. В Харькове люди мало друг друга знают… Пошли и покрестили. А дочку в Обояни где-то в 84 году… В Обояни уже боялись… Кума мы брали, мужа брата, а он партийный. Ему бы попало, если бы узнали. Тайком. И как не согласиться. Брат мужа родной. Я сестру свою брала, он брата своего» (Ракит., Ж, 1961).

«У нас так заведено – крестить детей… За некрещеного не берутся ни бабки. Кстати, если к бабке идешь, если нормальная бабка, она сразу тебе говорит, крещеный или некрещеный. Будет она отмаливать тебя, шептать на тебя или не будет…» (Ракит., М, 1963).

«Говорят, что надо крестить. Ребенок крещеный – значит, у него будет ангел-хранитель. Значит, его будет охранять все это. Значит, его будет хранить это. А некрещеный чего-то из детства самого было, то ли внушение, то ли нам говорили. Ну, у меня крещеный. И у моего сына крещеная девочка, моя внучка. Я тайно крестила своего ребенка в 82 году… крестила, чтобы никто не знал, ни на работе» (Ракит., Ж, 1961).

«Я ж из армии из комсомола ушел… бросил его, рассчитался с комсомолом и всё. А жена была в комсомоле и ей на собрании, когда мы покрестили дите, и мужик один, работал в райкоме, запрещал религию, он приезжал и выступал, сильно ей (жене. – Т. П.) тогда досталось… А я батька (отца. – Т. П.) приехал поминать в церкви как-то потом уже, а он, и со свечкою в церкви в Ракитном, а я ему говорю, что ж ты гонял нас, а теперь со свечкой стоишь…» (Ракит., Ж, 1960).

«Когда дочь была маленькой, мы в то время в церковь не ходили… тогда нельзя было. Мы ее покрестили, когда она родилась, в церкви. Но в церковь не ходили. Конечно, верили всегда. Но она уже своих деток, моих внуков, водит, они и молитвы читали… дочь внучку научила, она и “Отче наш”… И внука также. Внучка ходит со мной в церковь, приезжает и Пасху святить, она в институте учится и так не то чтобы она совсем неверующая, но она говорит: я не верю» (Каст., Ж, 1957).