Религиозная жизнь Древней Руси в IX–XI веках. Язычество, христианство, двоеверие

Как отмечает Н. А. Макаров, пути сообщения, проходившие по Шексне, Белому озеру, озеру Лача, Кубенскому озеру, Сухоне и Северной Двине, Ваге и Вычегде были в равной степени доступны для новгородцев и ростовцев[424]. Представление о ростовской монополии на использование шекснинско-сухонского пути, установившейся с XI в., кажется безосновательным. После широких раскопок в Юго-Западном Белозерье можно считать доказанным, что один из важнейших путей продвижения новгородцев на восток проходил по Колпи и Суде с выходом на Шексну. Практика использования новгородцами шекснинско-сухонского пути была вполне обычной в XIII–XIV вв. Нет оснований полагать, что новгородцы не использовали его в более раннее время, когда владельческая принадлежность многих пустующих территорий еще не была определена. На наличие у новгородцев каких-либо прав и интересов на Белоозере указывают и некоторые сфрагистические материалы[425].

Маршрут самих волхвов, прошедших от Ярославля к Белоозеру, очевидно, не случаен. В связи с этим необходимо принимать во внимание, что Верхнее Поволжье, Пошехонье и Белозерье в свете современных археологических и топонимических исследований следует считать относительно единой этнокультурной зоной. Совокупность данных свидетельствует о том, что финно-угорская народность, известная в письменных источниках как белозерская весь, должна быть отнесена к группе поволжско-финских народов, так же как и меря, заселявшая центральные районы Ростово-Суздальской земли[426]. Современная народность вепсы, проживающая на Северо-Западе России, не является прямыми потомками летописной веси. Регион Белозерья и Онежско-Белозерский водораздел насыщены гидронимами неприбалтийско-финского происхождения, причем ареалы этих гидронимов не выходят на запад. Это разрешает предположить, что продвижению вепсов на восток, в Белозерье, препятствовало некое местное население, возможно, с верхневолжскими истоками[427]. Языковеды не считают столь очевидной и фонетически обоснованной связь между древнерусским этнонимом весь и прибалтийско-финским vepsa[428]. Существуют археологические данные о перемещении в Белозерье компактной единой группы мери[429]. Показательна находка наборного конька-подвески «мерянского» типа, датируемого Х – XI вв., на поселении Минино I (на Кубенском оз.)[430]. Анализ зооморфных украшений раннего железного века, происходящих с территории Молого-Шекснинского междуречья, также «склоняет к мысли о том, что финно-угорское население рассматриваемого региона относилось к восточно-финской (поволжской) группе, а не к западно-финской (прибалтийско-финской), вопреки утвердившимся представлениям»[431].

Неизвестно, собирались ли волхвы проводить какие-либо акции в самом Белоозере, рассчитывая на активную поддержку со стороны горожан. Тем более, нет никаких серьезных доказательств безусловной принадлежности жителей Белоозера к язычеству в рассматриваемый период. Религиозная ситуация в Белозерье середины – второй половины XI в. с трудом поддается научно обоснованной реконструкции. Существуют указания источников о принадлежности к язычеству некоторых групп населения Белозерского края вплоть до XIV в. В «Сказании о Спасо-Каменном монастыре», написанном старцем Паисием Ярославовым, при описании событий 1341 г. сообщается о язычниках на берегах Кубенского озера: «еще бо тогда не вси приаша святое крещение, но множество живуще неверных человек въскраи Кубенскаго великаго озера по брегом»[432]. Но это не доказывает того, что сам город на истоке Шексны мог быть в 1060–1070-е годы местным «языческим центром». Белоозеро возникает как торговое поселение и административный пункт на оживленной трассе северного участка Балтийско-Волжского торгового пути. Оно изначально было ориентировано на пушную торговлю, обслуживание военных и торговых экспедиций, контроль над водно-волоковыми путями. Вовлеченность во внешние контакты и товарообмен, несомненно, способствовала знакомству жителей города с христианской культурой уже в самый начальный период его становления (вторая половина Х в.). В целом Белозерский край достаточно рано был включен в процесс христианизации[433].