Религиозный смысл болезней

Болезнь, таким образом, – явление очень многоплановое и масштабное. В ней переплелись и социальные, и индивидуалистические доминанты. В целом мы всегда должны иметь в виду, что нет личных болезней, любой недуг имеет и индивидуальный, и социальный смысл. Чего больше в конкретной болезни – ответ на этот вопрос, как представляется, принципиально недоступен для человека – если, разумеется, Бог управляет миром.

Шрамы в душе, как и рубцы на теле, не рассасываются. События кажутся незначительными, а обиды пустыми, но шрам остался. Видимо, только преображение способно полностью изменить душу – как и тело. Шрам – кусочек чуждой, неродной плоти, бывшей когда-то твоей. Это неполноценный участок связи между здоровыми частями тела. Это глухое напоминание о собственной ущербности, о былой когда-то вспышке негатива, о кризисе веры и терпения, оптимизма и самоуважения.

Почему так: болезнь плоти вызывает сочувствие со стороны близких (которое часто сопряжено с чувством вины), страдания души – скорее всего, неприязнь с их стороны? Страдающий плотью перестает грешить, страдание души почти всегда от порочности. Здесь много самостного, гнилого, застойного. Страдания плоти дают пример того, как надо страдать душой. Не нужно выносить собственную боль на всеобщее обозрение, не нужно обвинять других. К врачам нужно попытаться отнестись с благодарностью. Даже если врач ошибся, он хотел, чтобы ты выздоровел.

Фромм прав: чувство вины неустранимо. Это рубец на душе, с которым вполне можно жить, но который нет-нет, да напомнит о себе, потому что чужое. Но и без него уже нельзя, это граница перехода одновременно и между прошлым и настоящим, и между настоящим и настоящим. В душе каждого человека полно травматических спаек. И как кровяной поток, натыкаясь вдруг на преграду, поворачивает в сторону, как бы вспомнив что-то, так и мысль вдруг упирается во что-то, бывшее родным и знакомым. Чаще всего эта преграда по привычке обходится, но в тяжелые минуты нездоровья эта искусственная спайка становится особенно неуступчивой, напоминает о себе, требует лишить её статуса изгоя, просится обратно, хоть и знает, что это невозможно.

Мы живем очень многими жизнями, и в каждой из них кровь-душа постоянно соприкасается с потерянным навсегда, память каждый раз сжимает некогда свободный проход. Душа человека едина, как и его тело. На каждый вздох, на каждый шаг, на каждый порыв души влияет допущенная когда-то неосторожность, небрежность. В каждом слове, каждой мысли и в каждой улыбке есть шрамы прошлых обид, беспечности и страдания.

Нужны ли человеку эти знаки? А нужны ли были пощечины Иову или Павлу?

1.4. Врождённые особенности физического строения и физиологии

В практическом преломлении на отдельно взятого человека предопределение носит название «предназначение». Мир управляется Богом, и Он прямо и косвенно – через родителей – участвует в рождении каждого человека. Природные данные каждого человека уникальны, и они прямо увязаны с местом, временем и ситуативными обстоятельствами. Человек рождается таким, каким должен родиться «здесь-и-сейчас». Каждый человек в этом отношении является проектом, и он обязательно предназначен своим природным набором для выполнения каких-то жизненных целей и осуществления смысла. Тело в этом смысле – одно из средств их достижения.

Одно необходимое замечание: мы не говорим о корреляции физиологии и нравственности – в этом и заключается расизм – мы говорим лишь о связи физиологии и мышления. И там, и там (функционирование организма и поведение человека) в логике управления есть свои особенности и врожденные недостатки. Говоря о недостатках, мы не имеем в виду априорную ошибочность, а именно недостаточность как неполноту использования всех возможных потенций совершенного Адама отдельным представителем этого все-человека. Каждый человек в идеале может научиться всему, чему угодно, что не только умеют, но и могли бы уметь другие люди. То же касается и еды, и продолжительности жизни, и силы, и сопротивляемости, и Бог знает, чего ещё. На практике мы имеем не только разных по физиологии, но и разных по способам мышления (не путать с талантливостью и гениальностью!) людей.