Ренар Холл

— В таком случае, странно, что именно вас описывала некая… — король пробежался глазами по бумагам и прочитал, — Эриша. Вы угрожали погибшей девушке, что та упадет с лестницы и, удивительное дело, она и правда упала.

Подобные намеки вызвали негодование:

— Ваше величество. На что вы намекаете?

— Намекаю? — тон монарха стал вмиг ледяным и пугающим. — Знаете ли вы, какое наказание ждет благородного господина за смертоубийство?

Вскинула голову и держала ответ:

— Бесчестие рода и смертная казнь.

— И это вас не остановило?

— Да как вы смеете? — вскрикнула я, резко поднявшись. — Вы пытаетесь обвинить меня, главу доблестного рода В…

— Оруэл, — резко вставил эрцгерцог, подарив, наконец, свое внимание.

В запале чувств сложно было понять, о чем он говорил, но, видимо, это означало, что следовало продолжать игру:

— Оруэл… в преступлении? Рода, верой и правдой служившего вам и неоднократно доказавшего свою преданность?

— Мне казалось, что старый граф Оруэл жив и здоров, — хитро улыбнулся король.

— В любом случае, ваши обвинения, ваше величество, не основаны на доказательствах.

— И часто вы бросаетесь в огонь?

Тяжело вздохнув, я вновь села на стул, понимая, что нахожусь на допросе, и следует держать эмоции под контролем, что было крайне тяжело в такой ситуации:

— Нет, милорд. Это было впервые.

Мужчина что-то записал, а затем удовлетворенно хмыкнул:

— И огонь не причинил вам вреда?

— Нет, ваше величество. Пострадало лишь платье.

Эрцгерцог вновь отвернулся, словно не желая быть свидетелем творившегося сейчас безобразного линчевания невинной графини. Зачем же позволяет, если понимает всю нелепость подобных обвинений?

— То есть, вы бросились в комнату, зная, что огонь не причинит вам вреда, — не спрашивал, а утверждал король.

— Нет, я этого не знала, — изо всех сил стараясь сдерживать рвущееся наружу негодование, я отвечала сухими фразами, лишь констатируя факты.

— Значит, желали отвести от себя подозрение, — вновь не вопрос. Его величество словно для себя решал, какие низменные мотивы мною двигали. Но можно ли было отнести мой мотив к таковому?

— Нет, мною двигала… — я прикусила язык, чуть не сболтнув лишнего, а король с интересом изогнул бровь и подался вперед, — двигали другие эмоции.

— И какие же? — не унимался он.

— Это не относится к делу.

— А вот это, — холодно отчеканил правитель, — не вам решать.

— Ваше величество, — вмешался, наконец, эрцгерцог, — я уже говорил, графиня невиновна. Вы идете по ложному следу.

— В таком случае, графиня не станет возражать против обыска в ее комнате?

Уцепившись за возможность снять с себя столь унизительные подозрения, я улыбнулась:

— Ничуть.

Меня, словно преступницу, сопровождали гремящие латами стражники, хотя будь на то моя воля, они бы и против короля пошли. Теперь я знала мощь своей силы, но применять во зло не желала. Мне нечего было скрывать и, если обыск в комнате усмирит строгий нрав монарха и отведет нечестивые подозрения — так тому и быть.

В комнате стража особо не церемонилась, перерывая вещи, подаренные эрцгерцогом и сбрасывая их с полок и вешалок прямо на пол, а вскоре один из мужчин принес нам нечто, завернутое в мой льняной платок. Тот самый, что подарила тетушка Марджери, и который унесло ветром в день моего прибытия в Ренар Холл.

— Что это? — король с интересом разворачивал находку. — Это ваше?

— Да. Я потеряла этот платок в день своего прибытия. Его унес ветер, — тревога внутри зазвенела тоненьким колокольчиком.

— Значит, станете утверждать, словно это не принадлежит вам?

В руках короля оказался коробок спичек для камина и флакон с зажигательной смесью. Мои щеки опалило огнем от страха, а глаза защипало. Кому нужно наводить на меня напраслину? Вскочив, я сжала кулачки:

— Ваше величество. Я этого не делала.

— Ох, графиня. Знали бы вы, как часто я слышу подобное, уличая преступника. Постойте… я слышу это каждый раз. Каждый раз с огромными глазами они кричат мне "я этого не делал".

— В этот раз графиня не лжет. Брат, вы тонко чувствуете ложь и знаете, что я прав, — спокойно произнес его высочество.

— Но факты, мои милые друзья, вещь упрямая, и я не могу пойти против них. К тому же, у нас нет других подозреваемых.

— Брута, — уверенно заявил герцог. — Я согласен с дядей, Лайнэ не могла этого сделать. Знай вы ее лучше, не стали бы подозревать.

— А ты, стало быть, знаешь достаточно хорошо? — королю происходившее линчевание невинной девушки, казалось, нравилось. Мудрое предостережение отца обрастало плотью и становилось ясным как день. Следовало бежать, когда была такая возможность.

— Сейчас важно лишь то, что графиня сама становилась жертвой нападения.

— Дважды, — вставила я, уцепившись за слова хозяина дома. Король с интересом на меня посмотрел.

— То есть, заверяете в своей невиновности, просите помиловать и далее по списку?

— Суд чести. Я заявляю о праве на суд чести.