Ренар Холл

— Но зачем вы тогда уезжаете? Прошу, останьтесь. Мы не сможем… я не смогу без вас.

— Так нужно, Ланушка, так нужно, мой солнечный свет. Чтобы ты не печалилась, все, что произойдет сейчас, ты забудешь. Забудешь, пока не настанет время вспомнить. Дар, что достался мне от предков, что течет в венах рода Валентайн, должен быть сохранен любым путем. Я передам его тебе. Здесь и сейчас. Чтобы уберечь и сохранить. За ним ведется охота… Тебе предстоит самой овладеть даром, но я уверен, ты справишься. Богиня мать обязательно пошлет тебе наставника, главное разглядеть, не упустить его, а потому будь чиста сердцем и открыта душой. Они помогут распознать, кто друг, а кто враг.

— Батюшка, вы меня пугаете.

— Это хорошо. Ты должна бояться, Ланушка. Должна бояться короля и магов холода. Не доверяй им. Сколько бы ни были ласковыми или добрыми их слова — не верь. И не раскрывай свой дар. Ни одна живая душа, включая твою матушку и болтливую младшую сестру не должны знать о том, что дар передан тебе и не обрезай свои волосы, ведь день, когда тебе понадобится сила, когда понадобится вспомнить, наступит неожиданно. А длинные волосы…

— Гарантия силы мага. Я помню, чему вы меня учили. Все-все помню.

— Но большую часть моих учений забудешь. До тех пор, пока не настанет нужный момент. Ты будешь вспоминать постепенно. Тебе откроется этот разговор и другие, что мы вели. Но помни, Лайнэ, когда откроется сила, не бросайся в омут с головой, не стоит сразу творить великие волшебства, на которые ты, без сомнений, будешь способна. Великая магия после длительного периода покоя может разрушить тебя и причинить вред тому, кому ты хочешь помочь.

— Что же мне в таком случае следует делать?

— Когда откроется истина, развивай дар, постепенно, день за днем, а, когда будешь готова, используй только во благо. Обещаешь?

— Обещаю, батюшка.

— Тогда закрой глаза…

И в этот момент я вновь пережила приятие силы, пережила момент инициации. Мощь, необузданная, неподконтрольная человеку, первозданная, прошла сквозь меня, одновременно разрывая на миллионы мелких осколков и собирая обратно. Мне не доводилось прежде испытывать такой боли и одновременно радости. Я кричала в ужасе и восторге, я бесновалась и получила благословение, сходила с ума и обретала удивительную ясность ума одновременно… Все это случилось со мной менее, чем за один короткий миг, которого, тем не менее, хватило, чтобы пламя охватило мое ночное платье. Однако огонь не причинял мне вреда. Одним лишь усилием мысли я согнала его с себя и распространила защитный купол, в котором смогла добраться до кровати господина. Огонь — моя солнечная сущность, стихия подвластная магам жизни.

— Ваше высочество, — я попробовала разбудить мужчину, поскольку поднять высокого и мускулистого эрцгерцога не хватило бы никаких сил. — Господин Ренар, — потрясла его за плечи, вспоминая, как он притворился обмершим тогда, во дворе, на снегу, и как я испугалась. Я бы многое отдала, чтобы сейчас мужчина вновь притворялся. Но черные линии на груди, сложенные в руну смерти, говорили об обратном. — Эдвард.

Я с застывшими на глазах слезами трясла его высочество и ударяла по щекам, но все безрезультатно. Тогда обхватила его со спины и волоком потащила из комнаты. Защитный купол спал сразу, как только мы выбрались из огня. Никто не должен видеть и знать моих секретов. Особенно маги холода… Надеюсь, мне еще предстоит вспомнить — почему именно.

Как только я смогла вытащить господина Ренара в коридор, Джаспер подхватил его на руки и молча двинулся вперед:

— У него руна смерти, — отчаянно крикнула вслед, не думая о том, как сейчас выгляжу. Герцог остановился и развернулся.

— Покажите вашу грудь, графиня.

— Что? — я замерла от столь неуместного предложения.

— Нет времени, — выругался он. — Немедленно.

— Ни за что, — я смущенно обернулась, поскольку семейство герцогов Ламони по-прежнему следило за развитием событий.

Джаспер кивнул головой, и снежные элементали тут же разорвали ночное платье, оголив мою грудь. Я немедля закрыла ее руками, но его светлости и этого хватило. Каков наглец. Зачем он прилюдно оскорбил меня? Еще и в присутствии герцогини Ламони, которая, к ее чести, отвернулась от подобного позорного зрелища, прикрыв рот ладошкой.

— Уведите ее.

Мужчина развернулся и понесся прочь в окружении стражников, элементалей и слуг. Ко мне же, на этот раз, подошли королевские стражники, расплавить которых у меня не хватит ни совести, ни смелости. Устыдившись внешнего вида и желая поскорее скрыться с посторонних глаз, я сама юркнула в приоткрытую дверь и, обхватив ноги руками, сжалась в комочек на кресле.

Хотела человеческого тепла. Что ж. Получила, сполна…