Ренар Холл

Мужчины, не сговариваясь, синхронно на меня посмотрели, а я в ответ лишь пожала плечами. Суд чести — сложное испытание, пройти которое не многим под силу. Оно означает публичное разбирательство дело коллегией из семнадцати представителей наиболее знатных родов. Вот только претендовать на него могут либо главы благородного рода, либо их супруги, либо придворные.

— Вы понимаете, леди, что вас ожидает?

— Понимаю. И готова на все, чтобы смыть позор подозрений со своего имени.

— Какая боевая девочка, — иронично хмыкнул король. — Вот только не помню, чтобы род Оруэл числился среди придворных, да и батюшка ваш, как мы выяснили, в добром здравии. А, значит, право на суд чести вы не имеете.

— Имеет, — хором заявили господа Ренары, а я обреченно села обратно на кресло, закрыв лицо ладошками.

— И чего же я не знаю? — мужчина скрестил руки на груди, переводя взгляд с герцога на эрцгерцога. — Кто из вас сделал предложение этой милой голубке?

Два мага холода скрестились взглядами, и этот поединок явно предвещал беду. Пол под ними покрылся морозными узорами, которые медленно поползли по направлению друг к другу… Король рассмеялся и сделал шаг вперед, встав между родственниками и не желая допускать ненужного сейчас поединка.

— Хорошо, я вас понял, господа. Поработаем с версией о бруте, но до тех пор леди Оруэл побудет под охраной. И должна быть все время на виду кого-то из нас троих. Это ясно? — все молчали, а король повернулся ко мне и, склонив голову на бок, пристально рассматривал. — Что в тебе такого, что ты сразила сердца сразу двух столь… холодных и непробиваемых господ?

— Я…

— А. Вы снова этого не делали и не виноваты? — рассмеялся монарх, а все, что мне оставалось — лишь смущенно кивнуть и, опустив взгляд, ждать дальнейших указаний. — Джаспер, ты мне нужен. Пойдем, расскажешь подробней о бруте, пока Эдвард присматривает за нашей миленькой подозреваемой.

Его светлость явно не хотел покидать комнату и оставлять меня наедине с его высочеством, но заставлять ждать короля неприемлемо, потому магу пришлось смириться и выйти.

Как только мы остались наедине с эрцгерцогом, я тут же едва слышно прошептала:

— Я, правда, этого не делала.

— Нет нужды в объяснениях. Я вам верю.

И от этой простой фразы стало так легко, словно верил сам король, и опасности для меня больше нет. Да что там король. Мне неважно, поверит он в мою невиновность или нет. Главное, чтобы его высочество верил.

— Несмотря на то, что я все же… позаимствовала ключ-жемчужину из вашего кабинета?

— Иначе и быть не могло. Я оставил ее сознательно, а вас вело женское любопытство, с которым сложно бороться.

Тишина. Неловко-то как, учитывая, что из открытой двери видна кровать, на которой мне приснился столь постыдный сон, что так некстати лез в голову. Я решила отвлечься первым вопросом, пришедшим в голову:

— Кто такая брута? И зачем вам нужно было, чтобы я пошла в жемчужный коридор?

— Это не те вопросы, которые вы хотели задать, — не понимаю почему, но в моем присутствии его высочество предпочитал отворачиваться и отстраненно смотреть в окно. Снег пошел… Мягкий, спокойный, пушистый, как тополиный пух. И, кажется, небо даже пропускает робкие солнечные лучи.

Действительно, это не тот вопрос, что я на самом деле хотела задать. А эрцгерцог явно заметил на столике книги и понимал, что мне известно больше необходимого.

— Это… это были вы? Вы убили ту женщину?

Ну вот, когда озвучиваешь свои страхи и тревоги, становится несколько легче.

— Да, леди Валентайн. Это я ее убил.

И взгляд — решительный, холодный, ни на миг не сожалеющий о содеянном. Стало не по себе. Что должна сделать женщина, чтобы ее убили и даже не жалели об этом? А, главное, чтобы за совершенное убийство не последовала высшая мера наказания? Я нерешительно подошла ближе:

— А руна смерти. Это она заколдовала вас? Дух той женщины? Та самая брута?

— Вы задаете вопросы, ответы на которые вам уже известны.

— У меня лишь предположения.

И снова пауза, во время которой хотелось сказать так много, но можно было так мало.

— Я должен поблагодарить вас за смелость. Пожалуй, вы спасли меня.

Робко улыбнувшись, я искренне ответила:

— Так поступил бы любой достопочтенный господин.

— Однако, в огонь кинулись именно вы. Как мне вас отблагодарить?

— Улыбки будет достаточно.

Он перевел на меня недоумевающий взгляд и пояснил:

— Боюсь, леди, вы неверно меня поняли. Вы можете просить что угодно: деньги, имения, власть, драгоценности. Что угодно.

— А я прошу улыбку, — понимая, к чему он клонит, я настояла.

— Мне никогда не разгадать вас. Вы можете поправить благосостояние своей семьи, но отказываетесь.

— Ваше высочество, — я сделала еще несколько шажков навстречу, но мужчина настойчиво отгораживался от меня и вновь смотрел куда угодно, но не в мою сторону. — Возродить было величие рода Валентайн — это не та цель, которую я буду добиваться любыми способами. Грош цена величию, купленному за то, что должно делать по совести, а не за деньги.

— Значит, спасать магов из огня — ваше хобби? — ответил он несколько нервно и подарил мне недовольный взгляд.