Ренегат

— Не стоит. — говорю я.

— Жаль. — вздыхает Кроу, направляясь к окну. — Жаль… Из кожи вон лезешь, чтобы помочь человеку, а он сомневается в благочестии намерений.

Кроу приглядывается к человеку сидящему у окна, убедившись в его сохранности, возвращается в кресло рядом с диваном.

— Я вижу: вы тоже не верите, что программы необходимы и полезны. Питаете ложные надежды… Полагаю, из-за неправильного воспитания или влияния внутреннего вредителя, вы уже сходите с верного пути. Вам просто необходимо вернутся на эту дорогу, пока не поздно.

— Я не больна! Мне пора. — отрезаю я, поднимаясь. Но Касейбиан Кроу меня останавливает.

— Вы уйдете тогда, когда я захочу. Дверь откроется только по моему приказу.

Что делать? Уйти я не могу, а оставаться больше не имею желания. И я снова сажусь.

— Признаюсь, вы всегда меня интересовали. В вас есть что-то такое, чего нет у других. Но, одновременно, есть в нас обоих. — говорит Кроу так, словно пробует на вкус каждое слово. — Я буду за вами следить до тех пор, пока вы не исправитесь.

— Этого не случится. — отрезаю я с отвращением.

— Буду честен, это произойдет совсем скоро. Благодаря одной из программ.

Процедура… — вихрем проносится у меня в голове. Конечно же, Кроу говорит о процедуре «промывки мозгов».

— Эта программа полностью исцелят от вредителя всех. — говорит Кроу. — И вы тоже пройдете через умственное излечение.

Если это так, если поработали над мозгами всего населения, то тогда возникает логичный вопрос: почему появляются бунтари? Как им удается вернуться к здравому мышлению? Что с ними не так? Неужели при работе с ними допускались исключения, или что?

Отец был настоящим бунтарем. Он думал. Он мыслил несколько по-другому, он выделялся смелостью и открытостью на фоне остальных, замкнутых в себе и имевших помутневший взор. Но как ему это удалось? Мне необходимо это выяснить, ведь я должна устоять после процедуры, остаться сама собой.

Мне часто говорили, что я похожа на отца. Вот бы это оказалось правдой!

— А что если не произойдет? — любопытствую я. Кроу пятится на меня во все глаза. — Что, если я не изменюсь?

— Это невозможно. — отрицает Кроу, вскинув брови.

— Что тогда вы сделаете со мной? — продолжаю я, не обращая внимания на его слова.

— В таком случаи, мы найдем для вас применение. — скептично ухмыляется Кроу. — Как я говорил: вы умны и храбры… Имейте в виду, я даю вам еще один, последний шанс исправиться.

— Он мне не нужен.

— Как порядочный человек, я обязан это сделать. Вы даже не заметите, как легко забудете и отречетесь от всех ваших глупых и аморальных убеждений. Ну, а если все же… — Указательным пальцем правой руки Кроу прикасается к своим губам, будто запрещает себе говорить. — Я буду тщательно проверять результаты вашей работы. Увидев малейшие ухудшение, недоработки, неувязки, проколы и отклонения от норм, я приму необходимые меры и избавлю общество от потенциальной угрозы.

Старик, примостившийся в кресле у окна, издает продолжительный сдавленный стон. Кроу, прислушавшись, оборачивается и снова сосредотачивается на мне.

— То, что хотел услышать — я услышал. Вы свободны… пока что. — торопливо молвит Кроу. — Откройте дверь!

Видимо, старикашка невероятно важен для президента Кроу, раз он проявляет к нему внимание. Он бы не стал преждевременно заканчивать разговор. Но я устала и больше не хочу здесь находиться. Поднявшись, иду к открывающимся дверям.

Прокручиваю слова Кроу. Насилие — это оружие, от которого он никогда не откажется. Умственное, физическое… Этому не будет конца. Людей будут убивать, морить голодом, «очищать» их мозги и, на самом деле, никто не понесет ответственности. С сомнениями я останавливаюсь у двери.

— Вам это с рук не сойдет! — вылетает у меня неожиданно. В моем голосе сквозит подлинное озлобление, которому нет придела.

— Простите? — переспрашивает Кроу, искренне удивляясь и оцепенев на месте.

— Вы за все ответите. — говорю я, подавляя волнение. — Все узнают правду и восстанут. И тогда, одного человеческого гнева будет достаточно, чтобы прекратить бойню, которою вы устроили.

По лицу Кроу прокачивается волна ужаса. Он явно меня ненавидит и боится. Сжав руки в кулаки до того, что они побелели, и, спрятав их за спиной, Касейбиан Кроу бросает мне вызов:

— Мы это еще увидим.

Глава 8. Пробное погружение

Возвращаюсь в пустынную Нору. И, стоя напротив наполненного огнем Шара, осознаю: нежелательная, завершившаяся полным крахом, встреча с Касейбианом Кроу затянулась до позднего вечера. Странная пустота и робкое ощущение абсолютной беспомощности свинцовым, удушающим осадком остались после этого невразумительного разговора. Думаю, они не скоро пройдут. Не так легко человеку справится со своими переживаниями, как это кажется на первый взгляд. К тому же я невыносимо устала, и хочу немного покоя.