Ренегат

Видел бы он, какими выпученными, полными ужаса, глазами смотрел на меня Кроу. Будто никакая я не миляга, а подожженное огородное пугало со светящейся тыквой вместо головы.

— Никогда. — смеется Люк, обнимая меня.

— И не щекочи! — требую я. Вечно он так делает, отлично зная, насколько сильно это меня раздражает и, что я всегда гогочу, как гусенок.

— Я жутко соскучился. — оправдывается он. — И ты мне ничего не запретишь.

— Но не здесь же! — огрызаюсь я, обсмыкивая одежду. — Веди себя подобающе.

— Что с тобой произошло, Маверик? Ты стала чрезмерно застенчивой. Ну, ладно-ладно, идем. — говорит Люк.

— Ну, не знаю… А ты угостишь меня чем-то вкусным? — спрашиваю я, хлопая глазами. — Я уверена, что у тебя что-то для меня найдется.

Поднявшись в комнату Люка, первым делом принимаю душ, и, нарядившись в здоровенную тускло-голубую футболку и теплые свободные штаны, сажусь за стол.

Как я надеялась, Люк приготовил сырную запеканку с мясом, которою я лопаю так, что за ушами трещит. Не то, что бы я настолько проголодалась, но от аппетитно пахнущего, еще горячего — похоже, что мясо Люк сам запекал — блюда, меня невозможно оторвать. Хорошо, что он не хохочет с меня, когда я питаюсь говорить с полным ртом, хотя внятно выговорить хоть что-то не получается, от чего самой смешно.

Наевшись досыта и допивая согревающий чай, наконец-то открываюсь: выкладываю по порядку то, что обсуждал со мной Кроу. Пока я изливаю душу, Люк внимательно меня слушает, но не удивляется ни одному слову, будто обо всем осведомлен или лично присутствовал на встрече. Затем он меня успокаивает, будто я пережила небывалое потрясение и все еще нахожусь в шоковом состоянии, и укладывает спать. Я только рада его бескорыстной заботе.

— Ты знаешь, как мне удобнее. — говорю я Люку как можно серьезнее, подвигаясь к нему. Он хотел вновь лечь на диване, но я, нахлобучившись, вразумительным, и отчасти угрожающим, тоном отсекла, чтобы он лег рядом. Он не смог отказать, а теперь винит себя, потому что я с необычайным любопытством тщательно ощупываю его рельефные мышцы. Раньше он был тощим, как жердь, но сейчас… Словом, само удовольствие к нему прикасаться.

— Маверик, — смущенно усмехается Люк, — уже поздно.

Наверно, он намекает на то, что я перестаралась с телячьими нежностями.

— Что? — защищаюсь я. — Думаешь, один ты тосковал? Хорошо, ложимся спать. А говорили, что я зануда. Я не обижаюсь, но… — Я кладу голову на его плечо, и, он, запустив пальцы в мои волосы, стискивает меня в крепких объятиях так, что я начинаю задыхаться. — Мне бы хотелось провести больше времени с тобой.

— У нас все впереди.

— Ну да, — тяжело вздыхаю я.

Просыпаюсь от громкого хлопка. Впопыхах сообразив, что меня пуще ока оберегает, стоящий у закрытого шкафа, Люк, успокаиваюсь.

— Извини, — говорит он. — Не хотел тебя разбудить.

Снова растянувшись звездой на кровати, закрываю ладонями лицо. Я не выспалась и чувствую себя разбитой. Хоть Люк и дал мне хорошенькой взбучки за то, что я не позволяла ему уснуть, вчера мы все ровно еще долго говорили о несущественных мелочах. Теперь он смотрит на меня с жалостью, которою, очевидно, я у него вызываю своим плачевным видом.

Сев подле, Люк кладет руку мне на живот, в котором нечто громко взвыло, заставив меня облиться краской стыда и расхохотаться до икоты.

— Прости.

— Поднимайся, будем завтракать.

— Может в столовой?

Люк надел черную футболку с V-образным вырезом и обрезанными под углом рукавами. И только где он ее достал? Улыбаясь, ткну указательным пальцем в одну из татуировок на предплечье и провожу невидимую линию к рисунку пониже. Что они значат — не имею ни малейшего понятия, но я уверена, что смысл у них все же есть.

— Уже пора идти, да? — спрашиваю я, нахмурившись.

— Нет. — смеется он, выдержав интригующее молчание. — Хочешь еще поваляться?

Похоже, что он видит меня насквозь.

— Чуть-чуть. — баламучусь я, похлопывая по белой простыни. — Иди сюда.

Интересно, я когда-то говорила Люку насколько он замечательный, особенно, когда, притеснившись, обнимает меня? Он хороший, теплый человек, с которым чувствуешь себя, как дома, и, познавший немало горя, которое не подкосило его, а заставило стать сильнее. А еще он великолепно меня понимает, даже с полувзгляда, будто читает мои мысли. И иногда мне кажется, что мы созданы друг для друга. Хотя, так оно и есть.

Люк еще до отъезда говорил, что я его первая и последняя любовь. Поэтому мы никогда не расстанемся и не забудем друг друга, потому что первую любовь невозможно забыть. Он сдержал свое слово, чему я очень рада.

— Маверик, — шепчет Люк.

— Что?

— Хочешь еще поговорить?

— Нет. Со мной все нормально.

— Мне так не кажется, — смеется он. — Ты меня удушишь.

— Прости, — извиняюсь я, ослабляя хватку.

— Ничего, мне нравится. Можешь продолжать.

В шумной столовой, сидя за тарелкой горячей каши, я чувствую себя чуток скверно. Люк поведал мне, что на рассвете Кроу уехал, скорее всего, безвозвратно. Это меня должно было порадовать и капельку подбодрить, но я сижу как в воду опущенная, и мне кажется, что за мной неусыпно следят.