Ренегат

Наблюдающий за моими бессильными тщаниями съесть хоть пригоршню крупяной похлебки Люк толкает мою ногу своей, чтобы я вернулась из засасывающих раздумий и начала кушать.

— Сейчас же! — полушепотом канючит он.

Рассердившись и побагровев, как вареный рак, он смотрит на меня свирепым бегающим взглядом и у него окончательно врывается терпение.

— Тебе помочь? — спрашивает он.

— Что? — встрепенувшись, изрекаю я. — Нет.

— У нас впереди долгий трудный день. — предупреждает Люк. — Соберись, ладно?

— Ты меня отвлекаешь. — бросаю я в шутку.

— Я? — удивляется он.

— А кто еще? Не дуйся, а то лопнешь. Приятного аппетита.

Улыбнувшись, Люк снова многозначаще толкает мою ногу, а я его.

К девяти часам в сопровождении тараторящей без умолку, как полная барабошка (пару минут тому она насмешила меня этим словечком), Евы прихожу в зал для тренировок, где насуплено возряясь на всех, кого заприметит, Фрэнк важно объявляет, что нас ждет незапланированная проверка. Он хочет увидеть, научились ли мы чему-то за прошедшие два дня или остались круглыми бестолочами, хотя великих надежд на нас не возлагает.

С горем пополам пережив разминку, будто вселенскую катастрофу, группа приступает к упражнениям.

Что ж, теперь мне не надо притворяться, словно я неисправимая рохля и беспомощная растяпа, ведь это в сущности уже не важно. Стреляю без промаха, как опытный снайпер, и последней схожу с беговой дорожки. К тому же я совершенно не устала. Изучая вытянутые от удивление рожицы, вижу, что Фрэнк в не себя от злости. И мне это нравится. Наверно он уже решил, что я — самая слабая, и готовился со мной прощаться. Но не тут-то было, я ни разу не промазала — настоящее потрясение, способное разнести в пух и прах любое самообладание.

Перекошенное личико Фрэнка с каждой минутой тушуется все обильнее. И, окончательно разозлившись, он прерывает утомительную тренировку — мы возвращаемся к метанию ножей. Но этот раз мы будем кидать лезвия в движущиеся фигуры. И это не смотря на то, что некоторые еще не научились попадать в висящие на стене цели.

Фрэнк, кипятясь, велит следовать за ним к специально оборудованной комнате. Тоже застекленной.

Легкими касаниями пальцев о стеклянную панель Люк включает систему. На стеклах блеклым золотистым светом загорается сплетение бесконечных линий и в воздухе, точно тучи с четкими рамками, появляются мониторы. Они будут показывать обработанные системой результаты. В самой комнате освещение становится бледно-голубым, и складывается подозрительное впечатление, будто она наполняется кучным смогом, и возникают прозрачные безликие человеческие фигуры с пылающим ярко-красным комком света в груди.

— Что это за ерунда? — изумляется Ева, рассматривая их во все глаза.

— Цели! — отвечает Фрэнк. — Это ваши противники. Ваше задание — уничтожить их. Некоторые из вас возомнили, что достаточно подготовлены. В чем я очень сомневаюсь. — хмыкает Фрэнк. — Что ж, сейчас мы это проверим. А начнем мы с… — Фрэнк с отвращением пятится на Еву. — … с Тринадцать.

Фрэнк напыщенно ощеривается. По сочувственному взгляду Люка понимаю, что будет нелегко. В любом случае я бы прошла это внезапное испытание первой или последней.

Через бесшумно открывшийся проем захожу внутрь комнаты, словно проникаю в наполненное бледно-голубым не имеющим запаха дымом пространство. С малого расстояния осматриваю своих, пока что, неподвижных противников и ткну в одного рукой. Фигуры — компьютерные проекции, и я их не ощущаю. Они — воздух, который я безуспешно пытаюсь ощутить.

Будто через космическую пустоту, прохожу сквозь призрачного человека, затем смотрю на его продолговатое лицо. Его опалоподобные глаза провожают меня, а веки порой смыкаются. Невероятно. Неужели он меня видит? Думаю, в комнате запрятаны специальные приборы, и они непонятным для меня образом передают изображение на компьютер, а он посылает сигнал системе и проектирует призрачные манекены. Во всяком случаи, прозрачные фигуры — часть сложной и большой налаженности.

Цели есть, мне необходимо оружие. Рассеивающийся туман прорезают более десяти красных лазерных лучей, и, соединившись в одной точке, рисуют лезвия. Одно, второе, третье, четвертое, пятое. Видимо, это и есть ножи для метания. Но как ими пользоваться? Мельком кошусь на Люка, губы которого шевелятся, и я читаю: «Возьми их». Наверное, я неправильно его понимаю. Манекены-цели нельзя потрогать, они — игра света, неощутимое скопление бледно-голубой дымки. Как можно взять нарисованные светом лезвия? Они ведь тоже дымка.

Снова смотрю на Люка, расшифровывая те же слова. Хорошо, попробую. Тянусь к лезвию, и, осознав, что его можно стиснуть в ладони, и он не раствориться, ходко собираю все пять лезвий.

Свет мигает, прозрачные фигуры исчезают. Глубоко вдыхаю — проверка начинается.