Репатриация на чужбину

– Всё то же самое. Знакомо, пережито и переживаемо до сих пор. У тебя самый обычный синдром отторжения коллективного. Знаешь, большинство из нас пришлых довольно вольготно чувствуют себя под защитой Ордена. И более того, они боятся шагу ступить от него. Впрочем, ну их – скучно и обсуждать. Суть в чём: мы с тобой вляпались в меньшинство. Нам защитой служит лишь то, в чём мы уверены. А уверенность для нас с тобой напрямую связана с тем, что мы создаём своими руками. Я вот видишь, – она придирчиво обозрела заляпанный королевский наряд, – своё хозяйство обустроила. Теперь пестую. Тяну воз, как кобыла! И тихо радуюсь каждый божий день: какое счастье, что всё это у меня есть. А ещё ежедневно клянусь самой себе: убью любого, кто на моё хозяйство покусится! Поэтому, все твои томления повторю с закрытыми глазами наперечёт. Знаем – плавали. И, естественно, помогать стану во всём, что по силам. Только не борзеть! – её указательный палец, перепоясанный королевским перстенищем, опять потянуло вверх.

И мой взгляд потащился за ним, как приклеенный.

– И надо что-то делать с твоими губами. Смотреть на них не могу, – брезгливо поморщилась красавица-королева. – Дам тебе мазь для наращивания губ и прочих прелестей. Тебе скоро понадобится. Герс Варкар, как не ломался, но на твой крючок сел плотно. Влюбился-таки подлец.

Я ржала долго, протяжно и с наслаждением. А моя королева смотрела на меня с удовольствием, приправленным сожалением. Дескать, что ж ты у меня за дурочка такая? У всех дети, как дети…

Чем больше одолжение, сделанное короне, тем шире полномочия. И пусть кто попробует оспорить этот фундаментальный тезис. Я бодренько топала к кабинету супруга, вертя в пальчиках королевский указ о собственной персоне. Рах вцепилась в плечо и что-то щекотно попискивала в ухо, видать, давая советы. Заслон от свежеиспеченной жёнушки был ожидаемо воздвигнут на дальних подступах, на ближних и под самой дверью танагратова кабинета. Два гвардейца с алебардами – или как там их правильно – и адъютант. Этого я убрала с дороги также ласково и проворно, как и всех прочих. Он уполз в сторону с блаженной улыбкой идиота, позабыв даже испугаться лайсака. Вопросительно глянула на стражников маской, мол, мне трубить атаку? Или миром разойдёмся? Разошлись, и я запыхтела, потащив на себя громадное бронзовое кольцо.

Муж встретил моё вторжение внутренней борьбой. Я только мельком глянула – честное слово, совершенно неинтересны катаклизмы его психики. Отметила только рой раздражённых мушек, вылупившихся при моём появлении.

– Чего тебе? – поприветствовал меня новобрачный.

– Законной моральной компенсации за счастье носить твоё имя, – отрепетировано протараторила я, протягивая конверт с приляпанной печатью тана.

Он скорчил недовольную рожу… И неожиданно приветливо качнул башкой в сторону Рах. Та что-то вежливо прострекотала в ответ, прихватила зубками его приговор и грациозно перелетела на стол. Дёрнулись все мужики, толпящиеся вокруг него. Кроме самого приговорённого. Тот перехватил конверт двумя пальцами, приласкал довольную собой Рах и углубился в изучение. А я от нечего делать начала разглядывать присутствующих. Как всегда, не вертя головой, а лишь шныряя под маской глазами. Интересное кино!

– Чего ты хочешь конкретно? – взял себя в руки муженёк, почесывая за ушками этой ядовитой вертихвостки.

– Для начала разговора наедине, – мягко, просительно заикнулась я.

Жена. Это было моей основной работой на протяжении многих лет. Как и любой профессионал, я выработала для себя комплекс незыблемых правил, дабы не раскачивать лодку. Первое правило уважающей себя жены: никогда не выясняй отношения с благоверным на людях. Всё, что ты о нём думаешь, как ты к нему относишься и прочее – это информация, предназначенная только для его ушей. Кажется, танаграт понял и благословил свой народ кивком головы. Его посетители откланялись в один момент.

– Итак? – переспросил он то ли у стены напротив, то ли всё-таки у меня.

– Я хочу попасть на твои рудники, – обошла я экивоки и преамбулы. – Мне нужны рабочие руки. Причём, лучшие! Задохликов и тунеядцев можешь оставить себе. Я сама хочу выбрать работников.

– Всё?

Он и не ждал утвердительного ответа. Возможно, это предательница Рах что-то ему нашептала, устроившись на широком мужском плече и тихонько воркуя.

– Ещё я хочу крестьянский инвентарь из твоих личных мастерских. Я уже знаю, что твои кузнецы лучшие во всем танате. Так что и не думай меня надуть. Я возьму всё это в долг. Можешь назначить свои проценты.

– Всё?

Он почему-то воспрял. Уж не знаю, чего от меня ожидали такого-разэтакого, но облегчение испытали десятиэтажное.

– Мне нужно: железо, медь и побольше всякого оружия. Несколько непьющих углежогов, хорошего лекаря. Запасы зерна до осени, холст и шерстяные ткани. А ещё парочку сапожников. И лучшего строителя саун. Последних в долг.

– И побольше всякого оружия, – задумчиво повторил мой муж. – Ты уже планируешь своё вдовство?

– Фыр-р-р! – Рах укоризненно хлопнула лапкой по небритой щеке.