Репетиции

1 марта Скосырев, как и было заведено, запрашивал область, сколько новых зэков ему ждать в этом году и, соответственно, на сколько будет увеличен план по углю, до нынешнего года цифра зэков всегда быстро росла, но на этот раз она была даже меньшая, чем прошлой весной, вырос один уголь, и когда он в ответ радировал в Томск, что таким количеством заключенных план никак не вытянуть, Егоров через час самолично отстучал ему, что он дурак и не понимает текущий момент. Получалось, что репрессии действительно выдыхаются и его расчеты, что за четыре-пять лет через лагеря пройдет полстраны, — глупость. Пересчитав в тот же день заново, он получил, что, если Берию не остановят, на это уйдет не одна пятилетка, а три.

И все же Петр еще надеялся, верил, что дело повернется назад, как вдруг 8 марта он получил из района срочный приказ отправить в Томск первым же транспортом двух мшанниковских зэков, профессора-медика и полковника, и не для следствия или дачи им второго срока, а на свободу. Из приказа это следовало ясно. До навигации Петру предписывалось выдать им деньги на жизнь и подыскать помещение вне зоны в поселке вольнонаемных.

Выходило, что то ли евреям удалось подкупить Берию, то ли они опять отмолили себя у Господа и добились отсрочки. Но не это испугало Петра: он знал, что евреи у него в руках, будет надо — он сможет уничтожить их в один день, и тогда кого ради Господу длить жизнь? Было другое: ему стало известно, что старые ежовские чекисты идут под нож, непрочен и сам Егоров, а через него по тем доносам, которые посылал Иаков, могут выйти и на Мшанники, если же выйдут, уберут всех: пришлют спецотряд НКВД и расправятся с ними еще быстрее, чем они с евреями. Петр понимал, что, если Егоров не уничтожил доносы и в Москве прознают, что они сражались за белых, а до коллективизации были кулаками, им не спастись, и тогда последние не они и не им суждено узреть Христа: прав Иаков — все было напрасно.

10 марта и лагерь, и поселок вольнонаемных по приказу Скосырева был изолирован от внешнего мира и фактически переведен на военное положение. На гати сделали постоянный контрольно-пропускной пункт и объявили, что для входа и выхода с острова необходимо письменное разрешение начальника лагеря. То же касалось права пользоваться рацией и недавно проведенной в поселок телеграфной линией. Петр наглухо перекрыл к ним доступ Иакову и римлянам и связал их по рукам и ногам.

Вообще следует сказать, что Иаков и Петр рокировались: Петр словно очнулся и снова был прежним — умным, сильным, расчетливым. Он всегда и по всем статьям был первым среди других апостолов, и теперь было ясно — почему. Рядом с ним Иаков казался ребенком. Петр видел это и сейчас хорошо понимал, понимал, почему раньше уступал Иакову: тот и вправду был для него ребенком, сыном друга его детства. Петр по-прежнему любил его и был рад, что не поддался на уговоры Егорова (тот вскоре после первого доноса Иакова приезжал во Мшанники на медвежью охоту, они с Петром корешили еще со времени, когда здесь решено было строить зону, по его рекомендации он сделался и начальником лагеря, так вот Егоров советовал убрать Иакова, пугал, что Иаков ему много нервов попортит, но Петр не послушался, сказал: «Пускай мальчик балуется, пока ты в Томске сидишь — мне бояться нечего»). Петр об этом и раньше не жалел, он всегда знал, что пролить кровь Иакова права не имеет. Другие апостолы думали, что Иаков тот же Иуда, с ним и должно поступить как с предателем — прикончить паршивую овцу — и все, но Петр считал, что если Иаков и предал кого-то, то их, а не Христа, а избран он Христом, Христу и решать. В мае же Скосырев придумал, как он использует кума, и обрадовался, что Иаков живой и при прежней должности, — ему нужно было и то и то.

Хотя Иаков был уже тогда лишен всякого влияния на лагерные дела, положение мшанниковских евреев дальше не ухудшалось. Как и прежде они были на общих работах, доходили на шахте, но Петр, довольствуясь тем, что они в его полной власти, ничего не форсировал. Он знал, что Иаков продолжает крысятничать. Закрыть поселок начисто было трудно, и за весну римлянам пару раз удавалось через якутов передать доносы Иакова в область, но путь этот был не прямой, долгий, иногда он растягивался на месяцы, и кажется, в итоге ни один из доносов до адресата не дошел, во всяком случае, в последующих событиях роли они не сыграли. Иаков надеялся, что в мае, когда во Мшанники начнут приходить баржи с заключенными, а потом, загрузившись, увозить обратно из лагеря уголь, он через капитанов сумеет напрямую связаться с Томском, но Петр без труда его разгадал, и пока баржи стояли у Мшанниковского причала, просто сажал Иакова под арест.