Репортаж с петлей на шее. Дневник заключенного перед казнью

Однажды весной 1942 г. в двенадцатом часу дня я пришла к Чистым – Душковым и застала товарища Душека в страшном смятении. Он расхаживал по ателье, обхватив руками голову. Когда я поздоровалась, Душек остановился, поглядел на меня и чужим голосом сказал: «Только что ее увели!» – «Что ты говоришь?» – «Только что ее увели!» – взволнованно повторил он. «Кто?» – допытывалась я. «Гестапо!» – вскричал Душек и снова заметался по комнате. «Кого увели?» Я уже себе представила, как гестапо уводит Лидушку или Йожку, которые ходили к Чистым, как нацисты проникают в квартиру Баксов, где в эту минуту, возможно, находится Юлек, и там хватают его… В мастерской между тем раздавались болезненные выкрики Душека: «Только что ее увели! Только что ее увели!» – «Кого увели?» – спрашивала я уже в который раз. «Мою жену!» – с трудом произнес наконец Душек.

Более чем через год, встретившись с товарищем Душковой в концентрационном лагере, я узнала, что произошло тогда, весной 1942 г. У Душковых был тайный почтовый ящик еще до нас, но они мне об этом не сказали. И вот женщину, которая, так же как и я, носила к ним нелегальные материалы, арестовали. Однако мастерскую химчистки гестапо до поры до времени оставило в покое. Время шло, Душковых никто не трогал, они решили, что опасность миновала и вновь согласились на организацию тайного почтового ящика. На этот раз нашего. Но гестапо вдруг вспомнило о Душковой и арестовало ее. Однако о нашем «окошке» гитлеровцы так и не дознались.

Я быстро вышла из мастерской. Мне до боли было жаль товарища Душкову. Я испытывала гнетущее чувство и в связи с тем, что гестапо забросило свою сеть рядом с Юлеком! Необходимо было действовать немедля. В полдень связной должен прийти в ателье, которое, может быть, находится в поле зрения гестапо. Юлека надо немедленно предупредить. А вдруг за мной уже следят? Что делать? Время неумолимо бежало, нужно было на что-то решиться. Я юркнула в ближайшую телефонную будку и позвонила молодому Рыбаржу – продавцу на Угольном рынке. Товарищ Рыбарж в полдень ездил домой обедать, а у его родителей Юлек иногда скрывался. Пани Рыбаржова знала, где живут Елинеки, а те в свою очередь знали Баксов. У кого-то из них Юлек сегодня скрывался. Я попросила молодого Рыбаржа немедленно передать своей матери, что пани Чиста тяжело заболела, помещена в санаторий и визит к ней придется отложить. О болезни и санатории можно было говорить, не опасаясь чужих людей, только посвященные понимали, что речь идет о гестапо и тюрьме. Рыбарж не знал, кто такая Чиста, не ведала об этом и товарищ Рыбаржева. Однако колесо завертелось. Юноша передал мои слова матери, она тут же побежала к Елинекам, Елинеки – к Баксам. Все было сделано быстро, но в тот день к Чистым должен был ехать Геня. Юлек немедленно послал к нему Йожку, но она его не застала. Он уже отправился к Чистым. Йожка выбежала от Ветенглов, на улице ей удалось поймать такси. Она приехала как раз вовремя: Геня уже приближался к химчистке. Йожка ринулась Гене навстречу и обняла его. Как потом рассказывала Йожка, некоторые прохожие качали головой по поводу «сумасбродных молодых людей». Кстати, о Ветенглах и их участии в борьбе против оккупантов гестапо так никогда и не узнало.

Итак, мы лишились «окошка» – тайника. Но это еще не значило, что мы отказались от информаций Курта. Юлек знал, что я посещаю семейство Гаша. Товарищ Йозеф Гаша, бывший директор Свободного театра, весной 1939 г. снабжал нас карточками. Благодаря ему мы могли в то время иногда обедать. Помогал он нам и позднее. Когда Юлек стал главным редактором нелегальной «Руде право», ему для работы позарез нужен был хороший радиоприемник. У Баксов был приемник, но он часто выходил из строя. Юлек попросил меня переговорить с Гашей. У того был магазин граммофонных пластинок на Гаврижской улице, радиоаппаратурой он не торговал. Но тем не менее обещал помочь. Вскоре к Гаше за приемником пришел Бакса, и тот послал его в магазин своего знакомого. И тут случилось непредвиденное. Мы ничего не знали о существовании нацистского приказа, согласно которому каждый, кто покупал приемник, обязан был предъявить паспорт: на специальную карточку выписывались имя, фамилия и адрес покупателя. Гаша меня об этом не предупредил, и Бакса был вынужден оставить в магазине радиоаппаратуры свой адрес. Я снова побежала к Гаше с просьбой сделать так, чтобы адрес и фамилия Баксы не попали в нежелательные руки. Большого труда стоило Гаше изъять из картотеки заветный листок.

Гаша раздобыл приемник для Высушилов. Уже длительное время я носила Гаше в магазин нелегальную «Руде право» и иные подпольные издания – журналы и листовки. Гаша передавал все это товарищу, который работал на заводе авиамоторов под Прагой.