Репрессированный ещё до зачатия

21, 22 апреля всем сотрудникам ГРСИ, не работающим в Кремле и на главном выпуске, прибыть в редакции к 9.00 и находиться на своих рабочих местах. Выполнение неоперативных заданий, связанных с выходом из здания ТАСС, запрещается.

Сидим. Обхватили пустые столы руками. Не отдадим исторические завоевания Ильича!

Вот и подарок к столетию Ленина.

В 10.00, за десять минут до торжества, в Кремле была коллегия и Лапина кинули на радио.

У нас сменился папа.

Теперь надо любить Замятина. Он заведовал в МИДе отделом печати.

Артёмов кисло:

– А наш новый генеральный – дярёвня! Митрофанович! Так только в деревне могут назвать.

– Теперь, – скребёт Медведев темечко, – и титулы изменит. Заведующие редакциями станут послами, редакторы – посланниками, редакторы в командировке – временными поверенными.

Медведев засиял.

Поглаживает ленинскую медальку на груди:

– Наверху баба из райкома вручала. Сказала: «Ленинскую премию можно когда хочешь получить. Только постарайся. А ленинскую медаль не получишь!»

Влетел малый из спортредакции и к нашему расписанию.

Медведев, поглаживая ленинскую медалишку на груди, с ядовитой усмешкой цедит:

– Это расписание для шпионов. Оно старое. Вот попадёт к нам шпион – введём в заблуждение.

Бузулук воет стих:

– Я видел, как ветер кобылу свалил…

Дальше дело застопорилось.

Он морщится и кричит входившему Молчанову:

– Нахапетов! Сюда!

Он называет Молчанова Нахапетовым.[110] Внешне они похожи слегка.

Валька подходит ближе, и Олег начитывает ему своё горячее свеженькое творение:

– Приходите, тётя Лошадь,
Нашу Лену покачать.

Как гналась за мной злая лестница

Кусково ещё спит. Рань.

А я уже тюкаю молотком на своей веранде. Кладу последние половые доски.

Строю-с дорогую вер-р-рандео!

Моё Кусково спешно рушили.

Кругом прело полно уже покинутых домов и я быстренько натаскал оттуда досок, дверей, брёвен, старой жести для крыши. За апрельские вечера и выходные я слепёхал себе веранду. Какую красотищу залобанил!

Летом вокруг всё зацветёт. Фазенда! Под окном я посажу подсолнухи, фасоль и несколько корней огурцов.

И это ещё не всё моё богатство. Ещё были подобранная бездомная собачка с красным бантом на груди да отражённый в моём окошке чужой сад.

И вот положена последняя доска.

Пол готов!

Он у меня на столбиках высотой так с метр.

Под верандейкой я расквартирую дрова.

Но как входить? Нужна лестница ступенек в десять.

Самому её лепить – штука чумная.

Не проще ли раздобыть где в заброшенном старом вигваме?

Поблизости такой лестницы не попадалось и я побрёл на ту сторону железной дороги.

У дома без окон и без дверей на берегу пруда я наскочил на то, что искал.

Бросовой электропроводкой подхватил за скобу почти новёхонькую лестницу и, сунув топор за пояс, поволок.

Экую махину через бесчисленные пути не протаранить, я и попри свою ненаглядку на мост.

Как по ступенькам встащил на самый верх и не скажу.

Пот лился по всем моим желобкам.

По мосту красиво прожёг.

И остался самый пустяк. Спуститься с моста.

Потянул я по ступенькам вниз, и моя тушистая госпожа Лестница покорно и легко пошла за мной.

Вначале она медленно плыла, но потом вдруг взбесилась и полетела на меня.

Что делать?

Громокипящая громада чертоломит за мной во всю ширь мостовых ступенек. В сторону не стригануть. Но и пластаться впереди всё быстрей бегущей за тобой махины нет сил.

Я до сих пор не знаю, как она не настигла меня на мосту и не срезала с ног.

Уже на земле, сам не свой, подошёл я к своей буйной Лестнице и говорю:

– Милая! Ты что, спятила? Ты чего за мной гналась? Ты ж могла меня раздавить! И думаешь, тебе от этого было б лучше? Чужие люди тебя б раскроили топориками и сгорела б ты в печи. А при мне ты ещё поживёшь. Тебе у меня понравится. Вот увидишь. Ну, пошли домой…

Притащил я её.

Тут же скобами прихватил к своей веранде.

А ну ещё убежит, если отложу на потом. А теперь, когда прихвачена толстенными скобами, от меня ей не улизнуть.

Я ещё и снизу вбил в землю по штырю, чтоб её сдерживали.

– Ну, – смахиваю пот со лба, – нравится тебе, госпожа Лестница, у нас? Молчишь? Сказать нечего? Там ты, у пруда, кисла под открытым небом. Дождь, снег – твои. Невозможное солнце – твоё. А тут тебе рай. Над тобой крыша крыльца. И соседи какие у тебя. С одной стороны огромнющий куст цветущих роз, по другую сторону будет живой подсолнух в цвету… Вон там, чуть поодаль, видишь, будет цвести картошка, по забору будет виться фасоль, огурцы побежат по плетню… Раньше там гнила помойка. Со всего дома несли. А я возьми и разбей тут огородишко! Соседи какие у тебя… Красота всюду теперь какая! Любуйся… Всё равно, милушка, молчишь… Ну, я и сам не люблю байду разводить.[111] Спасибо, что на мосту не нагнала… Мы с тобой мирком да ладком ещё не один годок уживём!

1 Мая

Верандео

И снова продолжение пляски на верандео.