Репутация плохой девочки

Мы прогуливаемся по набережной в сторону «Двух шариков», где он покупает пару рожков мороженого. Мы идем дальше, обходя семейные пары. Подростки бегают вокруг и украдкой целуются в тени. Стоит благоухающая ночь с теплым бризом соленого воздуха, который приносит небольшое облегчение от жары. Харрисон держит меня за руку, и, хоть я и позволяю ему, это кажется неправильным. Неестественным. Ничто не сравнится с чувством предвкушения и страстного желания, возникающего от прикосновения к человеку, которого тебе не терпится поцеловать, к тому, от кого рвутся нервы и на кончиках пальцев танцуют языки пламени.

В конце концов мы останавливаемся перед старым отелем. В последний раз, когда я видела это место, оно представляло собой одни развалины: рухнувшие стены, мебель и обломки высыпаны наружу. После урагана «Маяк» оказался практически разрушен. А теперь все выглядит так, словно ничего и не было. Практически новый, со сверкающим белым фасадом и зеленой отделкой, блестящими вставленными окнами и крышей без единого повреждения.

Сейчас, когда этим заведением владеет девушка Купера, мне, вероятно, никогда не разрешат переступить его порог.

– Удивительно, что им удалось сделать с этим местом. – Харрисон восхищается преображением. – Слышал, он должен открыться осенью.

– В детстве я любила это место. На мой шестнадцатый день рождения папа пригласил меня и моих подруг на спа-день. Нам сделали маникюр, уход за лицом и все в таком роде. – Я ухмыляюсь при этом воспоминании. – Служащие дали нам халаты и тапочки, воду с огурцами. Все эти модные штучки. Наверное, прозвучит глупо, но, помню, тогда думала, будто это самое красивое место на свете. Все из темного дерева и латуни, картины на стенах, антикварная мебель. Именно так, по моему мнению, должны выглядеть дворцы изнутри. Ну, знаешь, дети глупые, так что… – Я пожимаю плечами.

– Нет, это не глупо, – уверяет меня Харрисон. – Много лет назад мы устраивали здесь ужин в честь годовщины свадьбы моих бабушки и дедушки. Им подавали изысканную, красивую еду – как для настоящих богачей, поскольку моя семья пожелала организовать для них особую вечеринку, – и дедушка так разозлился, что стал кричать на официанта, чтобы тот просто принес ему обычный мясной рулет. Клянусь, – смеется Харрисон, – он ушел с той вечеринки с таким видом, словно это была худшая ночь в его жизни. А тем временем семья потратила целое состояние, чтобы позволить себе подобное празднество.

Мы обмениваемся еще несколькими историями, и в конце концов он провожает меня обратно к припаркованной возле ресторана машине. Хотя бо́льшая часть моего раздражения из-за устроенной Эваном сцены уже рассеялась, ничто не сделает ту часть ночи менее неловкой.

– Спасибо, – от души благодарю я. – За ужин, но на самом деле за то, что повел себя так мило, хотя и не обязан был.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но я отлично провел время. – Серьезное выражение лица Харрисона подтверждает искренность его слов.

– Как ты вообще можешь быть таким? – Меня это сбивает с толку. – Всегда такой позитивный и оптимистичный. Я никогда не встречала никого, похожего на тебя.

Харрисон пожимает плечами.

– Судя по всему, в противном случае приходится разбираться с последствиями, а сталкиваться с этим совсем не хочется. – Как истинный джентльмен, которым он и является, мой спутник открывает мне дверь. Затем неуверенным жестом он предлагает обняться. Честно говоря, какое же облегчение – не устраивать все эти танцы с бубном вокруг поцелуя. – Я бы потом позвонил тебе, если ты не против.

Я не успеваю даже подумать о возможности второго свидания.

– Отойди от машины, – раздается чей-то голос.

Нахмурившись, я оборачиваюсь как раз вовремя, чтобы заметить помощника шерифа Рэндалла, переходящего улицу. Есть в нем что-то подлое. Во взгляде угадывается нестерпимое желание поглумиться над тобой.

– Положи ключи на землю, – командует он.

Ради всего святого! Я прикрываю глаза, когда Рэндалл приближается, светя фонариком мне в лицо.

– Это моя машина. Я не собираюсь угонять ее.

– Я не могу позволить тебе водить машину с нарушениями, – объявляет Рэндалл, кладя руку себе на ремень.

– С нарушениями? – Я смотрю на Харрисона в поисках подтверждения, что это не галлюцинации. Ведь Рэндалл не может говорить всерьез. – Что вы имеете в виду? – спрашиваю я.

– Расти, – робко начинает Харрисон, – думаю, тут какая-то ошибка.

– Я отчетливо видел, как молодая леди нетвердо стояла на ногах и опиралась на дверь в поисках поддержки.

– Чушь собачья, – выплевываю я. – Больше часа назад я едва притронулась к бокалу вина. Это клевета.

– Расти, я был с ней всю ночь. – Харрисон произносит слова тихо и вежливо, не сыпет угрозами в противовес бессмысленным утверждениям Рэндалла. – Она говорит правду.