Репутация плохой девочки

– Я рада, что ты нашла меня, – произносит Кайла, прежде чем я успеваю собраться с мыслями. Мы стоим в тени магазинного навеса, она снимает солнцезащитные очки. – Поначалу я чувствовала облегчение, когда ты уехала из города.

– Понимаю. Пожалуйста, вы должны знать…

– Мне жаль, – продолжает она, заглушая слова, слетающие с моих губ. – У меня было много времени, чтобы подумать о той ночи, и теперь я признаю, что погорячилась. Я больше злилась из-за того, что мне пришлось посмотреть правде в глаза, чем из-за тебя. Расти – ублюдок.

– Кайла. – Я хочу сказать ей, что была не в своем уме, когда пьяной и взбешенной ворвалась в ее дом посреди ночи. То, что теперь это кажется правильным поступком, еще не делает его таковым. Она вроде как повторила мои же слова.

– Нет, проблемы у нас были уже давно. Он эмоционально давил и оскорблял меня. Но потребовалось твое появление, чтобы взглянуть на нашу жизнь под другим углом. И заставить меня признать, что так больше продолжаться не может. – В ее глазах мелькает печаль.

– Сочувствую, – признаюсь я. Уже давно ни для кого не осталось секретом то, что Рэндалл мерзавец и плохой коп, но я понятия не имела, что дома у них все так плохо. В каком-то смысле сейчас я чувствую себя намного хуже. Мне жаль Кайлу и детей, и то, что я вломилась в их дом, несомненно, повлекло ужасные последствия. – У меня не было права вот так врываться к вам. Мое поведение той ночью… Мне так стыдно.

– Нет, все в порядке.

Кайла сжимает мое плечо, напоминая, что долгое время мы с ней были своего рода подругами. Я работала у них няней в течение многих лет. После того, как она возвращалась домой с работы, мы обычно сидели на диване и болтали. Я рассказывала ей о том, чем не могла поделиться с мамой: о мальчиках, школе, своих подростковых проблемах. Она была мне как тетя или старшая сестра.

– Я рада, что ты осмелилась разоблачить Расти, – добавляет Кайла. – До этого у нас с ним не все было гладко, но мои друзья так боялись, не знаю, разозлить его или вмешаться, что не хотели открывать мне правду. А правда заключалась в том, что мне давно пора было взять детей в охапку и уйти от него, пока не стало слишком поздно. И благодаря тебе я наконец-то это сделала. И от этого нам всем гораздо лучше. Честно.

Слышать это – такое облегчение, пусть и неожиданное. Я провела прошлый год, терзаясь чувством вины и угрызениями совести за то, как себя вела. Я перевернула свою жизнь с ног на голову, дабы избавиться от этих мучений. Выходит, все это время я боялась собственной тени.

Сейчас я не могу не думать о том, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы я осталась. Если бы у меня хватило смелости разобраться в себе, не меняя почтовый индекс. Нужно ли мне было срочно завязывать с алкоголем, или я недооценила себя? Сбежала я, чтобы избавиться от вредных привычек, или потому, что боялась реакции окружающих?

Мы обе оглядываемся на детский смех и восторженные визги. Харрисон, вероятно, очаровывает их каким-нибудь фокусом. Очередные его всемирно известные шутки.

– Он хорошо с ними ладит, – замечает Кайла, снова надевая солнцезащитные очки.

Ну само собой. Харрисону присуща естественная непринужденность практически со всеми, с кем он общается, – искренняя доброта, обезоруживающая людей. Особенно детей, которые все видят.

Кайла с любопытством наклоняет голову.

– Это твой новый парень?

– Нет. Сходили всего на пару свиданий.

Наблюдая за Харрисоном с детьми, я внезапно слышу голос Эвана у себя в голове. Я мысленно возвращаюсь к ночи в нашем месте, как мы вдвоем лежим, обнаженные, под звездами, и к его размышлениям о детях и семье. Нелепая фантазия об Эване как об отце-домоседе, его мотоцикле, рокочущем во дворе. Да, конечно…

И все же, как бы трудно ни было представить Эвана в такой роли, эта картина совсем не кажется смешной или ужасной.

Когда мы с Кайлой прощаемся, обнявшись и не испытывая никаких обид, мэр Авалон-Бэй встает перед микрофоном на небольшой платформе напротив пристани для яхт, чтобы объявить участников гонки. Я наполовину отключаюсь от его голоса, по крайней мере, до тех пор, пока до моих ушей не доносится знакомое имя.

– …и Эван Хартли в команде с Райли Далтоном.

Я резко поднимаю голову и чуть не давлюсь растаявшими остатками лимонного слаша при звуке имени Эвана. Я бы решила, что у меня галлюцинации, если бы Харрисон в тот же момент не приподнял бровь.

Хм.

Интересно, а помнит ли Эван, что не умеет ходить под парусом?

Глава двадцать первая

Эван

– Похоже, мы совершили ошибку.

Райли смеется.

– Это и так ясно. Может, все началось, когда я направил нас к другой лодке, сходящей с линии старта. Или когда мы не смогли сделать первый поворот вокруг буя. Да какая вообще разница?

Из его горла вырывается истерический звук, нечто среднее между фырканьем и воем. Райли не переставал смеяться с тех пор, как мы протаранили причал. Нет, не протаранили. Мы подтолкнули причал. Таран предполагал бы бо́льшую скорость, которой, я думаю, мы за всю гонку так и не достигли.