Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса

При начале войны мы немедленно телеграфировали Послу – И. М. Майскому, выражая готовность принести Родине наши силы и знание. Полпред ответил, что наше предложение будет принято во внимание. При возникновении войны с Японией мы также немедленно телеграфировали в Кремль.

Таким образом, наша готовность приобщиться к всенародному строительству всегда была искренно выражена. Теперь, когда работы по экспедиции окончены, мы стремимся немедленно принести посильную работу во Славу Родины. Искренне надеемся, что Вы примете во внимание многолетние труды наши и не откажетесь содействовать в перевозке картин, библиотеки, архива, манускриптов и домашних вещей, как это делалось в других случаях. Будет ли это морской путь на Одессу или на Ленинград – вероятно, мы своевременно узнаем. Нас будет шесть человек. Наша семья состоит из меня, жены моей Елены Ивановны, сына Юрия и двух воспитанниц сирот Людмилы и Ираиды Богдановых. При мне состоит врач ввиду моей болезни.

Много раньше я полагал обратиться к Вам, но этому мешали два обстоятельства. В силу перерыва почтовых сношений местная почта более трех месяцев не действует, кроме того, я был серьезно болен в течение четырех месяцев. Хочется не отлагая посоветоваться с выдающимися медиками Советского Союза»[1293].

Сына Святослава в послании Рерих не упоминает, так как тот вряд ли бы желал возвратиться на давным-давно, в возрасте четырнадцати лет, покинутую родину. В 1944 году он женился на Девике Рани, звезде индийского кино, внучатой племяннице Рабиндраната Тагора. Это был ее второй брак. Первым мужем был Химашну Рай, один из зачинателей индийского кино. Продюсер, режиссер и актер, он сделал из девушки, окончившей Лондонскую королевскую академию драматического искусства, примадонну индийского экрана. В 1940 году Девика овдовела. Спустя несколько лет она познакомилась со Святославом, создававшим кинодекорации, и они решили пожениться. Этот брак открыл для младшего из сыновей Рерихов врата высшего общества Индии и сделал его богачом: новобрачная владела чайными плантациями в Бангалоре – городе индийского истеблишмента. Хотя детей в семье не появилось, ехать в СССР для Святослава и тем более его супруги смысла не было.

2

В 1947 году, предчувствуя приход смерти, Рерих ожидал решения всемогущего повелителя СССР Вячеслава Молотова. Этот вождь, наверное, должен был что-то ответить на послание художника? Ну хоть что-то! Прислать ему однажды в конверте пусть даже не текст с объяснением воли величайших небожителей кремлевской цитадели, а хотя бы какую-то формальную отписку.

Но нет – Молотов, получив его прошение, смотрит документы, в которых Рерих предстает как «враг»: «По сведениям, требующим проверки, Рерих оказывал финансовую помощь харбинским белоэмигрантским организациям. Известно также, что представители этих организаций пытались получить от него материальную помощь на организацию переброски в СССР группы разведчиков»[1294]. А фамилия Бокия в тексте рериховского обращения опять возвращает власти к самым темным подозрениям 1937 и 1938 годов.

На что остаются последние надежды Николая Константиновича? На что он уповает накануне встречи с вечностью? Возможно, на то, что все его трудные пути к пещерам Шамбалы завершатся хоть каким-то, но добром. И на Старой площади красные прокуроры откроют врата СССР хотя бы сыну Юрию…

«И напоследок ни одной дерзости, профессор?» – восклицает полковник КГБ Ирина Спалько в фильме «Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа». Дерзости все-таки состоялись. И они резко выходили за рамки отлаженной и очень осторожной рериховской стратегии.

Первая дерзость произошла еще в 1940 году. Рерих, не простивший министру сельского хозяйства и бывшему духовному ученику Генри Уоллесу переход на сторону Луиса Хорша, поступил в высшей степени коварно. Он попросил вице-президента Музея Рериха в Нью-Йорке Фрэнсис Грант, у которой хранились оригиналы переписки, сделать фотокопии с посланий, где Уоллес обращался к нему как к гуру и говорит о своих мистических настроениях. По прямому приказу мистика Фрэнсис Грант передала фотокопии этих оригиналов в руки врагов Уоллеса.

И до сего дня существовали сомнения, что именно так все и произошло. Авторитетный американский историк Теодор А. Уилсон в статье «Парсифаль в политике. Генри Эгард Уоллес. Мистицизм и новый курс» писал: относительно роли Фрэнсис Грант, наиболее преданной Рериху сотрудницы: «Мисс Грант, хранившая молчание об Уоллесе и Николае Рерихе в течение сорока лет (с ее слов) “из-за боли, которую мне причинило бы воспоминание об этих событиях и о предательстве госсекретаря Уоллеса по отношению к Рерихам”, заявила, что “письма гуру” были написаны Уоллесом. Далее она сообщила мне, что у нее есть оригиналы всей переписки. С тех пор я видел эти документы и убедился в их подлинности (Фрэнсис Р. Грант автору, 26 октября 1976 года)»[1295].