Республика воров

– Помнится, в детстве мы всегда готовили вместе.

– Ну…

– Показывай, что ты тут натащил… – Она, шаловливо подтолкнув его бедром, стала рассматривать припасы: душистые стебли фенхеля, сладкий лук, дольки апельсина-королька, белые оливки, миндаль и фундук, выпотрошенную куриную тушку и множество бутылок с разными растительными маслами, которых хватило бы на то, чтобы зажарить целую лошадь. – Удивительно! Все это – мои любимые яства.

– Удивительные совпадения меня всю жизнь преследуют, – вздохнул Локк.

– Вообще-то, Локк Ламора, твое постоянство заслуживает восхищения. Уж сколько лет прошло, а тебе по-прежнему не терпится рыжеволосую красотку в постель затащить.

Хмельной кураж Локка мгновенно развеялся, улыбка исчезла с губ.

– Ты как-то странно даешь понять, что тебя это до сих пор задевает. – Он осторожно коснулся медно-золотистой пряди ее волос.

– Вероломные козни и великое искусство коварства и обмана… – промолвила Сабета, отводя взгляд.

– Скажи, а ты решила натуральный цвет волос восстановить для того, чтобы со мной было легче справиться? Ну, чтобы меня смущать?

– Нет, – вздохнула она. – Не совсем.

– Не совсем… – Локк уставился на нее, изо всех сил пытаясь изобразить на обычно подвижном лице некое подобие улыбки. – Знаешь, я ненавижу, как у нас получается… Ну, когда один что-то скажет, а… Мы вот впервые за много лет проводим время за дружеской беседой, а потом одно неловкое слово – и между нами будто пропасть пролегла…

– Под вежливым «мы» подразумевается «я»?

– Только на этот раз. Сабета, послушай… Ты же знаешь, чего я добиваюсь. Я все свои карты перед тобой раскрыл. Одержим ли я тобой? Да, совершенно. Жалею ли я об этом? Нет, ничуть не жалею. Желания мои яснее солнца в безоблачном небе, но я жду одного – чтобы ты сама для себя определила, чего хочешь. Жду и буду ждать до тех пор, пока не превращусь в согбенного старца, забывшего свое имя. Будь я способен сохранять хоть какое-то достоинство, когда речь заходит о тебе, то до глубины души оскорбился бы малейшему намеку на то, что мне важнее всего убедить тебя со мной переспать.

– Прости… Я знаю. Я знаю, что ты хочешь большего, и, несмотря на все свои недостатки, ты готов…

– Верно. Готов. Мало ли, вдруг мне повезет, и мы с тобой переспим. Во второй раз. – Он расправил плечи, выпятил грудь колесом и высунул язык. – Мои честолюбивые устремления непомерны. Непомерны, сударыня!

– Сволочь! – Она легонько ткнула его кулаком и с улыбкой спросила: – И как долго… У тебя еще кто-нибудь… Ну, ты понимаешь…

– Как долго? Тебе точная дата известна. Помнишь, когда ты сбежала? Отсчитай от этого две ночи назад. Вот с тех самых пор…

– Что, ни разу?

– Смешно, правда? Представь себе, ни разу. Хотя я пытался… Однажды Гильдейских лилий навестил, прибег к услугам одной рыжеволосой красотки. Вот только выяснилось, что красотка должна быть не просто рыжеволосой, но еще и вдвое умнее меня и… и втрое язвительнее.

– Втрое умнее, – поправила его Сабета, – и вполовину язвительнее. И… ох, извини.

– Ничего страшного. – Локк покатал луковицу по столу, подтолкнул ее к бутылке оливкового масла. – Она… она с Цеппи приятельствовала и меня знала… В общем, сообразила, в чем закавыка… мол, насильно милой не будешь. Но потраченных денег я ничуть не жалею – она мне великолепно кости размяла.

– Если честно… Знаешь, у меня иначе сложилось. Ну, в последние пару лет. По ряду причин.

– Понятно… – Локк похолодел, но отчаянно старался не подавать виду. – Раз ты честно, то и я лгать не стану. Мне больно думать о тебе с кем-то другим. Больно и обидно. Но… меня там не было. А ты – взрослая женщина и ничем мне не обязана. Вот. Думала, я разозлюсь?

– Да.

– Ну, было время, может, и разозлился бы, а теперь… Наверное, с возрастом начинаешь понимать, что голову в жопе не спрячешь. Я просто не хочу, чтобы меня это задевало. Ты здесь. И если повезет, то… может быть, никуда не исчезнешь. К счастью, тебе не вскружил голову какой-нибудь вадранский вельможа с дворцами и поместьями…

– Признаюсь, я пару раз искала утешения в чужих объятьях… – Она схватила его за руку – крепко, словно боясь, что он сбежит. – Но чаще для того, чтобы чужие карманы опустошить. Или сокровищницу. Ну, ты понимаешь.

– Еще как. – Он рассеянно коснулся еще одной луковицы, раскрутил ее на столе, как волчок. – Мне из-за тебя нашу сокровищницу ежедневно опустошать приходится.

– Рада слышать. Сам знаешь, легко и задешево меня не купишь. – Она взяла его руки в свои.

– Сабета, что…

– Я решение принимаю. А ты не хочешь оставить в покое дурацкую луковицу и проверить, что произойдет, если ты меня поцелуешь? Или тебе нож к горлу приставить?

– Дай слово, что я не очнусь на корабле.

– Если ты меня огорчишь, Ламора, то неизвестно, очнешься ли ты вообще.

Он обнял ее и, приподняв, посадил на стол. Она, смеясь, обвила его ногами и притянула к себе. На теплых мягких губах еще ощущался слабый привкус имбиря и апельсинов. Локк не помнил, как долго длился поцелуй, не соображал даже, что все еще стоит на ногах.