Республика воров

– Не трогай меня! – просипел Эшак, тяжело сглатывая слюну, – видно, его мутило. – Оставь меня в покое. Мне и без того худо…

– Раздевайся! Нам баронова одежда нужна, – велел Локк.

Эшак неуклюже начал высвобождаться из костюма Булидаци, а Локк, подтащив к двери ширму, принялся разбрасывать вокруг вещи барона: накинул на ширму камзол, повесил кинжал в ножнах, а шелковую рубаху, сапоги, колет и панталоны швырнул на изразцовый пол.

Сабета скинула туфли и, раздевшись, завернулась в роскошный купальный халат. Из одежды на ней остались лишь черные чулки. Локк изо всех сил притворялся, что не глазеет на нее, а она старательно делала вид, что ей ничуть не лестно. Наконец, удовлетворившись созданным художественным беспорядком, Сабета схватила Эшака за шиворот и втолкнула в парилку.

– Бедный Эшак! – пробормотал Монкрейн. – В вашем дурацком замысле дыр больше, чем в древнем пергаменте.

– Все в порядке, – заверил его Локк. – Вот сейчас закончим – и домой с деньгами вернемся.

Эшак, Джасмер и Сабета заперлись в парилке. Локк плеснул в ладонь ароматического масла, пригладил себе волосы, нацепил очки, позаимствованные из реквизита, и встал к дверям. Галдо жевал пирожное и придирчиво изучал винные бутылки.

Спустя несколько минут в дверь постучали.

Джасмер немедленно испустил протяжный стон, в котором смешивались боль и наслаждение. Без Джасмера Монкрейна было не обойтись – только он мог правдоподобно изобразить голос барона Булидаци.

Локк приоткрыл дверь купальни. На пороге стояла Нериса Маллория с деревянным ларцом, обитым железными полосами. Один охранник высился у нее за спиной, а второй ждал в карете.

– А-а-а-а-х! – стонал Монкрейн. – О-о-о-о-о бо-о-о-ги!

– Госпожа Маллория… – Локк, кашлянув, застенчиво отвел взгляд. – Входите. Милорд велел вас сразу впустить.

– Где вино, скоты нерасторопные?! – крикнул Монкрейн из парилки.

Галдо суетливо поставил на поднос бутылку и два бокала.

Маллория вошла в купальню, охранник почтительно закрыл дверь и остался ждать снаружи.

– Гм, весьма неожиданно… – Маллория осторожно переступила через разбросанную по полу одежду. – Я должна передать ларец барону Булидаци и получить расписку.

– Понимаете, после спектакля милорд неудачно оступился и вывихнул ногу, – объяснил Локк. – Теперь шагу сделать не может. Мы лекаря ждем, а Верена… Верена Галанте барона, гм, утешает.

– Ах, утешает… – понимающе произнесла Маллория.

– О-о-о-о-ох! – снова застонал Джасмер, потом раздался звучный шлепок. – Нет-нет, не останавливайся! Эй, лодыри, где мое вино?! Несите скорее!

Дверь парилки распахнулась, из нее вырвались густые клубы пара. На пороге возникла Сабета в небрежно накинутом на плечи халате, нисколько не скрывавшем обнаженной груди. Заметив Маллорию, Сабета испуганно взвизгнула, укуталась в халат и прикрыла за собой дверь.

– Ой, извините, – развязно хихикнула Сабета. – Милорду нужен покой, уход – и вина побольше. – Она нетерпеливо прищелкнула пальцами, и Галдо протянул ей поднос с бутылкой и бокалами.

– Да-да, покой и уход, – ухмыльнулась Маллория. – И все хвори как рукой снимет.

– Маллория? Что, Маллория пришла? – осведомился Джасмер.

Локку пришлось отдать должное мастерству Монкрейна: голос был совершенно неотличим от баронова, разве что раздражительности в нем было побольше.

– Маллория! Эй, не уходи, я через пару бутылок освобожусь и тебя приму!

Сабета унесла вино в парилку, и вскоре из-за двери послышались взрывы басовитого хохота и тоненькое хихиканье.

– Не нужен мне бокал! Дай сюда бутылку! Вот, а сама займись…

Локк в притворном изнеможении прислонился к стене и напустил на себя чрезвычайно смущенный вид. Галдо понуро уселся в дальний угол.

Стоны и восклицания Джасмера перемежались странной возней, визгом и шлепками. Так продолжалось довольно долго. На лице Маллории проступило раздражение.

– Вообще-то, у меня господский перстень-печатка есть… – нерешительно сказал Локк.

Маллория вопросительно изогнула бровь.

– Он мне его для сохранности передал, пока… ну, чтобы не потерять. Если вы не возражаете…

– Что ж, если барону Булидаци некогда на меня время тратить, то его занятий я прерывать не намерена, – язвительно сказала она.

Маллория опустила ларец на столик, уставленный бутылками, сняла с шеи ключ, отперла замок, а потом вручила Локку лист пергамента. Локк, ознакомившись с написанным, поднес палочку воска к пламени масляной лампы, потом обмакнул перо в чернильницу, размашисто вывел на пергаменте слово «ПОЛУЧЕНО», капнул растопленным воском на страницу и вдавил в лужицу перстень Булидаци.

– Ларец придется вернуть, он мне для завтрашнего представления нужен, – предупредила Маллория.

– А вы утром пришлите кого-нибудь на постоялый двор госпожи Глориано, – предложил Локк. – Ах да, милорд просил… – Он вытащил из кошеля на поясе две серебряные монетки и вручил Маллории. – Вот вам за труды и все такое…

«И за молчание», – подумал он, решив, что в Эспаре, как и в Каморре, деньги служат прекрасным извинением разнузданного поведения.

Маллория благодарственным жестом приложила монеты ко лбу:

– Большое спасибо. За ларцом завтра посыльный придет.