Реставрация вместо реформации. Двадцать лет, которые потрясли Россию

За свою долгую историю Россия так и не смогла сформировать класс буржуа, который был застрельщиком всех конституционных идей на Западе. Не получилось это у нее и на этот раз. Номенклатурно-цеховая элита посткоммунистического общества стоит гораздо ближе по своему миросозерцанию к средневековому ростовщику, чем к буржуа Нового времени. Но условия хозяйствования в России, особенно под давлением международной конкуренции, меняются стремительно. Герои «русской экономики» образца 90-х один за другим уходят в небытие, кто – под давлением обстоятельств, кто – сам по себе, на заслуженный отдых. Им на смену идет новая экономическая элита, и многое, если не все, зависит от того, станет ли она носителем нового для России буржуазного сознания, ориентированного на правовую стабильность, гарантирующую равные правила игры для всех.

Именно в этой плоскости, плоскости социально-экономической, плоскости формирования культуры и сознания нового господствующего класса, решается сегодня вопрос о судьбе русского конституционализма. Если этот класс будет способен осознать ценность права как гаранта экономического развития, если этот класс будет способен консолидироваться вокруг этих ценностей сам, если этот класс будет способен сплотить вокруг этих ценностей российское общество и, наконец, если этот класс будет обладать достаточной социальной ответственностью, чтобы способствовать росту среднего класса, который является наиболее благоприятной средой, обеспечивающей конституционную стабильность, то конституционные идеи в России будут снова востребованы. А если конституционные идеи будут востребованы обществом, то государство не заставит себя ждать.

Сегодня самое время для возрождения конституционного движения в России в новом «прикладном» формате. Вслед за Лениным мы можем повторить: «Вчера было рано, завтра будет поздно».

Глава 3. Российское правосудие: «отделение от власти»

Когда народ в государстве развращен, законы почти бесполезны, если не управляется оно деспотически.

Наполеон Бонапарт

«Максимы и мысли узника Святой Елены»

Иностранца, с благоговением поднимающегося по ступеням Эрмитажа в бывшие царские покои, у самого входа встречает огромная скульптура богини правосудия, которая без всякой повязки пристально взирает поверх весов на потенциальных клиентов. Из одного этого он мог бы сделать вывод, что у российской Фемиды свой, особый, тернистый исторический путь, – и не ошибся бы. Пятнадцатилетние усилия по созданию в России эффективного судопроизводства западного типа пока лишь наглядно иллюстрируют, как тяжел и неблагодарен этот труд.

Парадокс и даже некоторый комизм заключается в том, что общественному терпенью пришел конец именно в тот момент, когда руководство как общих, так и арбитражных судов вместе с правительством и администрацией президента пришли к выводу об успешном завершении судебной реформы, предъявив публике слегка перелицованные советские процессуальные кодексы. И лишь Конституционный суд, единственный реально функционирующий плацдарм нового мышления в рамках судебной системы, хранил разумное молчание.

Возможно, общественное нетерпенье так бы и не вылилось ни во что более значимое, чем привычное раздражение, сопровождающее любую дискуссию о судах в России, если бы не трагедия в Осетии и последовавшее выступление президента, где суд был назван и неэффективным, и коррумпированным. С этого момента прошли месяцы, повисла тяжелая пауза. По обе стороны барьера с напряжением ждут, последует ли продолжение, или президент оговорился.

Пока на одной чаше весов питерской богини правосудия, стоящей с «широко закрытыми глазами», накапливаются амбициозные заявления судей о несомненном прогрессе реформ, на другую «сваливаются» слухи о надвигающихся массовых процессах против «оборотней в мантиях». Возникшая ситуация опасна тем, что самые тяжелые последствия для правосудия обусловлены началом бурной антикоррупционной кампании, сопровождаемой «выносом отдельных тел» из залов суда, но не капитальным ремонтом самих залов. И связано все это с упомянутой президентом коррумпированностью, которая является вовсе не причиной плачевного состояния правосудия, а следствием других, реальных, глубинных и системных, диспропорций, лежащих сегодня в основе российского судоустройства и судопроизводства.