Реставрация вместо реформации. Двадцать лет, которые потрясли Россию

Механизм «русской» реакции на «свободу» точнее всего описан Ю. Пивоваровым на примере революционных событий семнадцатого года[149]. В России основная масса населения не выработала (и сто лет назад, и двадцать лет назад, и сегодня) четких внутренних, морально-религиозных норм, регулирующих взаимоотношения индивида и общества. Русские люди живут «ожиданием окрика». Они нуждаются во внешней силе (государстве), которая обозначит им предел проявления индивидуального эгоизма.

Когда внешняя сила себя не проявляет, русский человек творит «беспредел» (удивительно точное русское слово, схватывающее саму суть русского «буйства»). При таких условиях русское общество в считанные месяцы превращается в социальный ад, в котором каждый находится в состоянии гражданской войны со всеми. Это и случилось в очередной раз с Россией в середине 90-х годов прошлого века.

Именно середина 90-х – отправная точка в понимании проблем русского конституционализма и его непростой судьбы. Особенно важно об этом напомнить сегодня, когда активно заполоняющая собою все ментальное пространство политическая мифология рисует эту эпоху как время «расцвета русской демократии и либерализма». Не в 2008, не в 2003 и не в 2000 году русский «наивный конституционализм» потерпел свое первое и самое важное поражение. И тем более он потерпел его не от государства. Конституционная идея в России потерпела поражение от общества, оказавшегося неготовым ответственно и организованно распорядиться свободой. Поэтому с общества, а не с государства, в конечном счете, должно в будущем начаться возрождение конституционного движения.

Трудно представить себе более неподходящую среду для реализации конституционных идей, чем та Россия, «которую мы приобрели» в начале 90-х годов прошлого столетия. Главной отличительной чертой этого времени было то, что свобода стала утверждаться не при помощи права, а за счет права.

Свобода вместо права – вот классический лозунг любой русской революции, включая события конца XX века. Право стало главной политической жертвой этого в целом относительно бескровного переворота. Уничижение права, в лучшем случае – равнодушие к нему, стало фирменным знаком эпохи.

Сложилась парадоксальная ситуация: конституционализм должен был развиваться в обществе победившего «правового нигилизма». Это было противоречием в себе самом, поскольку конституционализм есть квинтэссенция правового рационализма, он просто не может существовать вне четко структурированного правового поля.

Возникли очень опасные «политические ножницы». Мало того, что идеалистически настроенная интеллигенция чрезвычайно высоко задрала либеральную планку «конституционных принципов», так еще и народ вырыл яму «в секторе для прыжков», буквально в считанные годы уничтожив даже тот мнимый правопорядок и ту видимость законности, которые были отличительным знаком брежневской эпохи.

Конфликт между Конституцией и правовой системой – ключ к пониманию проблемы конституционализма в России в переходную эпоху, которую знаменуют прошедшие пятнадцать лет.

Конституция так высоко вознеслась над правовой реальностью, что на каком-то этапе целиком оторвалась от нее, превратившись в собрание правильных, но редко применяемых на деле принципов. Дистанция оказалась столь велика, что все приводные ремни между конституционными идеями и правовой практикой стали рваться, не выдержав напряжения.

Конституционная модель была почти безупречна (в части постулирования принципов), а правовые реалии столь безобразны, что надо было выбирать одно из двух: либо признавать всю правовую практику порочной (что в принципе невозможно), либо превращать конституцию в маргинальный юридический акт, в «британскую королеву российского права».

Российский конституционализм разделил судьбу любого донкихотства. Почти десять лет конституция в России была сама по себе, а правовая практика – сама по себе. Известно, однако, что, по одному из законов Паркинсона, ситуация, предоставленная самой себе, имеет тенденцию развиваться от плохого к худшему. Так, собственно, и развивалась российская правовая система в течение последних пятнадцати лет.

Правовой кризис имеет сегодня в России глобальный, всеобъемлющий характер. Он затрагивает не какую-то одну область, а все ключевые элементы правовой системы: правосознание, правотворчество, правоприменение и правосудие.

Утилитарное отношение к праву исключительно как к инструменту достижения собственных целей (метко схваченное народной пословицей «закон – что дышло, куда повернешь – туда и вышло») полностью и безоговорочно вытеснило правовой формализм. Это в равной степени касается как общества, так и власти. На стремление общества «жить по понятиям» власть все чаще отвечает «правовым произволом». В результате правовое поле оказывается перепаханным с обеих сторон.