Реставрация вместо реформации. Двадцать лет, которые потрясли Россию

Русское право не по эффективности, а по сути своей принципиально отличается от западного права. Как было указано выше, главной отличительной чертой западного права, краеугольным камнем западной правовой системы является формализм. Из формализма западного права вырастает его уникальная универсальная императивность (обязательность), сыгравшая столь важную роль в истории западных обществ.

Русское право, в отличие от права западного, носит условно императивный характер. Оно не то чтобы было совсем необязательным, но его обязательность не является безусловной и зависит от большого числа внешних обстоятельств. Право в России выступает неким ориентиром желательного поведения, указывает направление движения. При этом сохраняется очень большая «вариабельность» моделей этого «желательного поведения». Можно сказать, что русское право имеет «индикативный характер».

Речь идет не об элементарном неисполнении права, а о его системной характеристике, где это самое вечное «как-бы-исполнение» является на самом деле его сквозной, сущностной чертой. Русскому праву свойственна внутренняя противоречивость «полуфабриката». С одной стороны, вроде бы это сложившееся социальное явление, в котором просматриваются вполне определенные характеристики. С другой стороны, все в нем не доведено до «кондиции», его черты диффузны и размыты. Русское право неопределенно и эластично. Это скорее какая-то гуттаперчевая субстанция, чем твердая матрица, как на Западе.

Приписываемая Салтыкову-Щедрину характеристика русского права, вынесенная в эпиграф этой статьи, представляется не столько остроумным наблюдением, сколько весьма глубокой его сущностной характеристикой. Тот, кто попал в Россию первый раз, оказывается вначале шокирован «зарегулированностью» русской жизни, наличием бесчисленных обременительных норм и правил. Одновременно он видит, что все эти бесчисленные нормы и правила повсеместно игнорируются, что жизнь движется по каким-то своим особым законам, а то и вовсе напоминает «бои без правил». Ошибаются и те, кто хочет увидеть в русском праве «кальку» с западного права, и те, кто полагают, что Россия – это правовые джунгли, где можно делать все что угодно. Русское право было и, видимо, надолго останется неким двуликим Янусом, сочетающим в себе крайний формализм с бескрайней гибкостью.

Право в России является действующим, но оно действует с определенными изъятиями. Эти изъятия условно можно разделить на абсолютные и относительные.

Абсолютные изъятия (нарушения) русского права, как правило, политически мотивированы и непосредственно связаны с влиянием власти на осуществление правосудия. Они обусловлены наличием у российской власти специфического «правового иммунитета». Этот иммунитет выводит представителей власти (не всех, а лишь высший ее эшелон) за рамки правового поля. Он создает внутри общества своеобразную «касту неприкасаемых» по-русски. Русское право на практике не признает равенства перед законом и в этом смысле является рудиментом традиционной культуры.

Существуют две основных разновидности политически мотивированных (абсолютных) изъятий из русского права: для тех, кто находится «над правом», и тех, кто оказался «под правом».

К первой категории относятся представители властной элиты, которые не могут на практике быть привлечены к юридической ответственности, вне зависимости от того, какие проступки или преступления они совершили. Эти люди недосягаемы для закона в современной России. К этим лицам бессмысленно предъявлять претензии, требовать исполнения обязательств. В определенных случаях это может даже создавать серьезные риски для тех, кто инициирует подобные процессы.

Сегодня правовым иммунитетом в России обладают представители высшего слоя бюрократии, старшие офицеры ФСБ и ряда других силовых ведомств и приближенные к ним лица. По отношению к этим «субъектам» право начинает действовать только в случке возникновения конфликта «равных». Но, как правило, представители властной элиты предпочитают улаживать свои конфликты неформально путем переговоров, не прибегая к помощи права.

Ко второй категории принадлежат все те, кто по каким-то причинам стал личным врагом для представителей первой категории. Эти лица оказываются в России вне закона в прямом, а не в переносном смысле этого слова. Они не только подвергаются репрессиям со стороны государства, но фактически не могут рассчитывать на защиту со стороны государства при посягательстве на их жизнь и имущества со стороны любых третьих лиц. Поэтому они и их имущество становятся легкой добычей для криминальных структур и коррумпированных «силовиков». Эти люди также становятся «неприкасаемыми», но уже в более традиционном понимании этого слова.

Иногда, в исключительных случаях, лица из первой категории могут перемещаться во вторую категорию. Так зачастую рождаются в России так называемые «резонансные дела», являющиеся камертоном политико-правового произвола.