Ретиф и милитаристы (фрагмент)

В первые несколько секунд, пока мятный туман рвался Ретифу в ноздри, ничего не изменилось. Зверь перешел на настоящий галоп, и после каждого его скачка в небо взметались брызги воды. Затем вдруг эта неистовая атака замедлилась. Брызги разлетались уже как-то странно, плавно, тягуче. Стали различимы отдельные искрящиеся капли. В них причудливыми, радужными тонами - от зеленого до медно-красного - отражалось небо. Над головой облачный покров стал сначала тоньше, прозрачней, а потом исчез совсем. Одновременно возникли сотни звезд и засветились радужными оттенками. Длинный прыжок атакующего зверя перешел как-то вдруг в мягкое скольжение по воздуху, которое все замедлялось и замедлялось, пока наконец не замерло совершенно. Его страшный рев стал резко понижаться в тембре и наконец растворился в тишине.

Ретиф выпустил из руки свою жердь. Она осталась стоять, ничем не поддерживаемая. На расстоянии двадцати футов в воздухе висел, не продвигаясь ни вперед, ни назад, ни в стороны, отвратительный зверь. Его передние лапы с девятидюймовыми когтями были выброшены вперед в мертвом прыжке, огромные зеленые глазищи были полузакрыты. Рядом с Ретифом, замерший словно статуя, стоял Харрумф и глядел остекленевшими глазами на немую сцену на арене.

- Стой здесь, никуда не уходи, - усмехнулся Ретиф.

Слова разнеслись по арене как-то неровно, дрожаще и в басовом тембре. Воздух был тяжел и плотен на языке, как сироп. Ретиф прошел мимо гатераканца, с трудом преодолевая трения атмосферы. Он будто шел в густом-густом тумане или в воде. Плотность и трение воздуха были настолько велики, что тело Ретифа, преодолевая его сопротивление, стало нагреваться, и ему стало жарко. Ноги же, наоборот, не имели твердой опоры - вода уплотнилась и стала, как лед.

Ретиф добрался до охраняемой двери, которая располагалась прямо под ложей высокопоставленных лиц. Часовые по обеим ее сторонам были недвижны и походили на чурбанов, вырубленных из тяжелой древесины и отполированных. Ретиф коснулся замысловатого замка и потянул его на себя. Сначала замок не поддавался, но через несколько минут по твердому пластику, в который он был вмонтирован, побежали многочисленные трещины. Ретиф отпустил ручку, которая нагрелась от его руки, и отступил на шаг назад, глядя на то, как металлический механизм стал мяться, изгибаться во все стороны, как наконец все устройство вылезло из своих креплений в двери вместе с рваными кусками пластика. Замок и множество мелких щепок медленно набрали высоту по той линии, куда тянул Ретиф, и проплыли мимо него в воздухе в сторону центра арены.

Землянин взялся за край двери, слегка толкнул ее от себя, после чего она легко открылась, и вошел в широкий коридор, по обеим сторонам которого располагались многочисленные двери. В дальнем его конце сквозь выполненный в форме изящной арки вход пробивалось красноватое солнце. Дальше, у широких ворот, устроенных в виде террасы, столпились одетые в ливреи швейцары. Они замерли в самых причудливых позах вокруг длинной и сверкающей машины: кто-то держался за ручку дверцы, кто-то был вооружен идиотскими и нелепыми веничками, которыми касался мундиров пышно разодетых высокопоставленных господ, которые стали, было, вылезать из машины, да так и замерли между ней и твердой землей. Ретиф осторожно прошел мимо этой группы гатераканцев, стараясь никого из них не задеть, и стал осматривать машину. Он отметил, что автомобиль был излишне роскошен и непомерно длинней, что сковывало свободу его маневра. Потом он отправился дальше по подъездной дорожке, отчаянно борясь со своим телом, которое все рвалось взлететь. Вскоре он оказался на стоянке машин. Они стояли здесь беспорядочными рядами, были роскошны, сверкали лаком и красками. Здесь не было двух одинаковых автомобилей. Ретиф стал пробовать на каждом ключи, украденные у Руккто. Ключи подошли к десятой по счету машине, расположенной почти прямо у выездных ворот. Это был двухместный автомобиль с низкой посадкой. Экспортная продукция гаспиерской промышленности. Всем она понравилась Ретифу кроме одного: вместо сидений здесь были какие-то металлические насесты. Приборы показывали, что машина заправлена до отказа и готова к эксплуатации.

Ретиф зашел спереди, мягко взялся за бампер руками и слегка потянул его вверх. Затем он проделал то же самое, только на этот раз зайдя к машине с тыла. Корпус тяжело приподнялся на рессорах, но Ретиф тянул еще выше. Когда колеса были на высоте примерно фута от асфальта, землянин подтолкнул машину в сторону подъездной дорожки и в направлении входа на стоянку. Последний толчок оказался неосторожным: ярко-красный пластик корпуса в том месте, где его коснулась рука Ретифа, вмялся внутрь.